Ведьмак - Анджей Сапковский

— Мы договариваемся с империей, — продолжал Фольтест, — а между собой вдруг начинаем грызться, словно псы? Стыдись, Хенсельт.

— Мы договорились с Нильфгаардом по таким сложным вопросам, как Доль Ангра и Заречье, — с кажущимся равнодушием проговорил Дийкстра, — было бы глупо…

— Я не позволю делать себе подобные замечания! — заревел Хенсельт, на этот раз так, что не всякому буйволу удалось бы его перемычать. — Я не желаю слушать такие замечания, тем более от шпиков всяческих мастей! Я, курва вас побери, король!

— Оно и видно, — фыркнула Мэва.

Демавенд, отвернувшись, изучал гербовые щиты на стенах зала, легкомысленно при этом улыбаясь, совсем так, будто не о его королевстве шла речь и торг.

— Достаточно, — засопел Хенсельт, поводя вокруг диким взглядом. — Достаточно, клянусь богами, потому как меня сейчас кровь зальет. Я сказал: ни пяди земли. Никаких, то есть абсолютно никаких возвратов захваченного! Я не соглашусь на уменьшение моего королевства даже на пядь, даже на полпяди земли! Боги доверили мне часть Каэдвена, и только богам я ее уступлю! Нижняя Мархия — наши земли… Эти… Эти… Энти… А, курва, этнические, во! Нижняя Мархия веками принадлежала Каэдвену…

— Верхний Аэдирн, — снова заговорил Дийкстра, — принадлежит Каэдвену с прошлого лета. Точнее, с двадцать четвертого июля прошлого года. С той минуты, как туда вступил каэдвенский оккупационный корпус.

— Убедительно прошу, — сказал Шилярд Фиц–Эстерлен, хотя его никто не спрашивал, — запротоколировать ad futuram rei memoriam[113], что империя Нильфгаард не имела ничего общего с данной аннексией.

— Если не считать того, что именно в это время она грабила Венгерберг.

— Nihil ad rem![114]

— Да неужто?

— Господа! — напомнил Фольтест.

— Каэдвенская армия, — прохрипел Хенсельт, — вступила в Нижнюю Мархию освободительницей! Моих солдат встречали там цветами! Мои солдаты…

— Твои солдаты… — Голос короля Демавенда был спокоен, но по его лицу было видно, чего ему стоит это спокойствие. — Твои разбойники, ворвавшиеся в мое королевство с бандитскими воплями, убивали, насиловали и грабили. Господа! Мы собрались здесь и сидим уже неделю, размышляя, как должна выглядеть картина будущего мира. О боги, неужели это будет мир преступлений и грабежей? Неужели сохранится бандитское status quo? Неужели награбленное добро останется в руках разбойников и грабителей?

Хенсельт схватил со стола карту, разорвал ее и швырнул в Демавенда. Король Аэдирна даже не шелохнулся.

— Моя армия, — прохрипел Хенсельт, а его лицо налилось цветом доброго старого вина, — отвоевала Мархию у нильфгаардцев. Твое, прости господи, королевство тогда уже прекратило существование, Демавенд. Скажу больше: если б не моя армия, у тебя сегодня вообще никакого королевства не было бы. Хотелось бы взглянуть, как без моей помощи ты изгоняешь Черных за Яругу и Доль Ангру. Поэтому можно без особых преувеличений утверждать, что ты остался королем по моей милости. Но здесь и сейчас моя милость кончается! Я сказал: не отдам даже пяди моей земли! Не позволю уменьшить мое королевство!

— А я — мое! — встал Демавенд. — Нам не договориться!

— Господа, — примиряюще сказал Кирус Хеммельфарт, иерарх Новиграда. — Наверняка возможен какой–то компромисс…

— Империя Нильфгаард, — снова заговорил Шилярд Фиц–Эстерлен, обожавший встревать ни с того ни с сего, — не примет такого договора, коий нанесет вред Стране Эльфов в Доль Блатанна. Если это необходимо, я еще раз прочту господам содержание меморандума…

Хенсельт, Фольтест и Дийкстра фыркнули. Демавенд взглянул на императорского посланника спокойно и почти доброжелательно.

— Ради общего блага, — заявил он, — и ради мира я признаю автономию Доль Блатанна. Но не как королевства, а как княжества. При условии, что княгиня Энид ан Глеанна принесет мне ленную присягу и обязуется уравнять в правах и привилегиях людей и эльфов. Я готов на это, как уже сказал, pro publico bono.