Ведьмак - Анджей Сапковский

— Во время прилива, — прервал Геральт, — после того как вода пройдет через каналы Новиграда, в Дельте вообще не остается воды в научном смысле слова. А наблюдается некая субстанция, состоящая из отходов, обмылков, жира и дохлых крыс.

— Увы, увы, — погрустнел магистр бакалавр. — Деградация среды… Вы не поверите, но из почти двух тысяч видов рыб, которые обитали в этой реке еще пятьдесят лет назад, осталось не больше девятисот. Это неимоверно печально.

Оба оперлись о релинг и молча глядели на зеленую мутную топь. Прилив уже начинался, и вода воняла все сильнее. Появились первые дохлые крысы.

— Полностью вымер белокаменник белоплавниковый, — прервал молчание Линус Питт. — Исчезли кефаль, змееглав, султанохвостка, полосатый вьюн, марена, пескарь длинногубый, зубатка королевская…

Саженях в десяти от борта вода забурлила. На мгновение появился более чем двадцатифунтовый экземпляр зубатки королевской, которая заглотала дохлую крысу и скрылась в глубине, изящно махнув хвостовыми плавниками.

— Что это было? — вздрогнул магистр.

— Не знаю. — Геральт глянул на небо. — Не пингвин ли?

Ученый покосился на него, стиснув зубы.

— Уж наверняка не ваша легендарная жагница! Мне говорили, якобы ведьмаки слывут серьезными знатоками некоторых редких видов. А вы мало того что повторяете сплетни и сказки, так еще и пытаетесь вульгарно насмехаться надо мной… Вы вообще–то меня слушаете?

— Туман не поднимется, — тихо сказал Геральт.

— Э?

— Ветер слишком слаб. Когда мы войдем в рукава между островами, он еще больше послабеет. Мгла продержится до самого Новиграда.

— Я плыву не в Новиград, а в Оксенфурт, — сухо известил Питт. — А туман? Не настолько уж он плотен, чтобы прикрыть навигацию, как вы думаете?

Мальчонка в шапочке с пером пробежал мимо них, сильно высунулся, пытаясь прутиком подцепить бьющуюся о борт крысу. Геральт подошел, вырвал у него прутик.

— Пшел отсюда! Не подходи к борту!

— Ма–а–а–а–а!

— Эверетт! Сейчас же ко мне!

Магистр бакалавр выпрямился, проницательно глянул на ведьмака.

— Вы, похоже, действительно верите, что нам что–то угрожает?

— Господин Питт, — сказал Геральт как можно спокойнее. — Две недели назад что–то стащило двух человек с палубы одной из барок Компании. В тумане. Не знаю, что это было. Может, как раз ваша гифидра или как ее там. Может, пескарь длинноусый. Но я думаю, жагница.

Ученый надулся.

— Предположения, — менторским тоном заметил он, — должны зиждиться на солидном научном фундаменте, а не на болтовне и сплетнях. Я же говорю, гифидра, которую вы упорно именуете жагницей, в водах Дельты не наблюдается. Она была уничтожена добрых полвека назад, в частности, благодаря деятельности вам подобных персон, готовых незамедлительно убивать все, что уродливо выглядит, не размышляя, без исследований, без наблюдений, не думая об экологической нише.

Геральту вдруг захотелось честно ответить, что он думает о жагнице и ее экологической нише, но он раздумал, а вместо этого спокойно сказал:

— Господин бакалавр. Одной из тех, кого утащили с палубы, была молодая беременная женщина. Она хотела охладить в воде опухшие ноги. Теоретически рассуждая, ее ребенок когда–нибудь мог бы стать ректором вашего многоуважаемого учебного заведения. Что вы скажете о таком подходе к экологии?

— Антинаучный, эмоциональный и субъективный подход. Природа руководствуется собственными законами, и хоть законы сии жестоки и бескомпромиссны, исправлять их не следует. Это борьба за существование! — Магистр перегнулся через релинг и сплюнул в воду. — А уничтожение видов, даже хищных, оправдать нельзя ничем. Что скажете?

— Скажу, что высовываться опасно. Неподалеку может оказаться жагница. Хотите на собственном опыте проверить, каким образом жагница борется за существование?