Тобол. Много званых - Алексей Иванов (2017)

– Ох, и лаялся я с воеводой из-за этого вала, – вдруг сказал Ремезов, не оборачиваясь на Гагарина. – Строить надо было в изгиб, чтобы лёд спускало, не собирало в запань, а изгиб через подворья шёл. Сотню, наверное, дворов я на снос обрёк. Убить меня хотели мужики. Ничего, я их всех переорал.

Матвей Петрович тяжело вздохнул.

– Ладно, Ульяныч, – сказал он. – Завтра поедем устье Тобола смотреть.

Наутро у Казачьего взвоза князя Гагарина ожидал дощаник с десятком гребцов. Ремезов причалил рядом на лодке-насаде с распашными вёслами.

– Ко мне садись, – хмуро бросил он Матвею Петровичу. – Дощаник нам ни к чему. Мы попробуем по Прорве пройти.

– По какой прорве?

– Так протока называется.

– Ты меня утопишь, Ульяныч, – Гагарин с опаской посмотрел на лодку.

– Мне только спасибо скажут.

Перекрестившись, Матвей Петрович забрался к Ремезову. Капитон, лакей Гагарина, тоже полез в насаду, но Ремезов оттолкнул его веслом.

Удивительно было плыть по улицам Нижнего города мимо заплотов, сейчас низеньких, как борта у лодки, и почти вровень с окнами домов. На крышах амбаров кое-где сидели собаки; они бросались к краю и радостно облаивали плывущих. Берёзы, торчащие из воды, журчали всеми ветками. Ремезов вывел насаду на простор Иртыша и уверенно погнал её через реку, широкую, словно море. Матвей Петрович смотрел, как Ремезов гребёт, и думал, что старик ещё крепок, будто кожаный ремень. Ремезов лишь изредка оглядывался через плечо, чтобы не налететь на льдину.

К полудню они поднялись по Тоболу к тому месту, где начиналась протока Прорва, – к мысу Темир-бугор. Здесь Тобол делал поворот, а крутой, заросший ельником берег в излучине был грубо промят ложбиной, похожей на русло старицы. Ложбина была затоплена. Выглядела она диковато и жутко, но Ремезов бестрепетно загрёб левым веслом, направляя туда насаду.

– Видишь, обрыв ополз и засыпал протоку, – сказал Ремезов Матвею Петровичу, не переставая грести. – В паводок вода ещё протискивается, а в межень промоина не шире Курдюмки или Тырковки. Всё песком затянуло.

– Предлагаешь прокопать?

– Сделать ров на полторы версты – зачин для реки. Следующей весной вода сама пробьёт путь до Иртыша. Разрядим Тобол. Располовиним.

В этой мрачной речной и лесной теснине слова Ремезова звучали очень странно, будто Ремезов был богом, который управляет землёй: передвигает горы с места на место и заново прокладывает реки.

– Вон там, на бугре, у хана Кучума была засада на Ермака, – Ремезов кивнул на высокий берег. – Дружина на стругах в Прорву завернула, а на бугор кучумов воевода Темир выставил великое множество лучников. Они должны были стрелами перебить ермаковичей на Прорве. Казаки оробели и вспять погребли. И вдруг хоругви у них с древков сорвались и сами по воздуху вперёд поплыли. Ермак всё понял и приказал наступать. И дружины прошли, а все стрелы татарские просто в воду ссыпались. Чудо.

Лощина постепенно сузилась, тёмная стоячая вода превратилась в тихий поток, однако путь перекрыл затор из грязного льда и бурелома. Ремезов деловито причалил, собираясь посмотреть, велика ли преграда – можно ли обнести лодку сушей? Он полез через борт на моховую бровку, но с шумом и плеском провалился в воду по пояс. Ругаясь, он залез обратно в лодку.

– С-сатана! – шипел он, отжимая штаны.

– Ладно, я понял про эту Прорву, – махнул рукой Гагарин. – Как спадёт вода, надо землемеров посылать.

– Слышь, Петрович, давай пристанем, – попросил Ремезов. – Обсушусь у костра. А то на Иртыше в мокрых портах застыну – потом ноги отломятся.

Матвей Петрович подумал: а почему бы и нет? Ему нравилось в этом спокойном и неярком весеннем лесу. Хорошо погреться у огонька, как в молодости, когда из Иркутского острога он ездил на Байкал рыбачить.