Неудачница - Анастасия Медведева (2016)

Он лапуля. Хочу себе домой такого же!

Громко вздыхаю, убирая кружку чая на стол. Мои мозги уже не подлежат починке.

— Пошли, — решив не реагировать на моё нестандартное поведение (а может, просто не заостряя на нём внимания — свои нервы дороже), говорит Бесов и ведёт меня в спальню.

Берёт гитару и устраивается у изголовья кровати. Я ложусь на спину много ниже, и создав уголок с его телом, перекидываю ноги через его стопы.

Первые аккорды заставляют меня замереть с гулко стучащим сердцем. Я знаю эту песню… она была одной из моих любимых…

«Мир был в огне, и никто не мог спасти меня, кроме тебя…

Даже странно, что Желание может заставить сделать глупых людей…»

Песня Stone Sour «Wicked Game» или по-русски «Злая игра» была в моем персональном play-листе в самом топе. Я знала все слова наизусть и могла спокойно отстраивать второй голос. Для себя я переводила название песни иначе, расходясь с официальными источниками — «Больная игра» или «Коварная игра», как мне казалось, было бы точнее.

Бесов не пел — за него звучал его инструмент, а моя душа уже изнывала от желания открыть рот и… синхронизировать себя с этим невероятным, ярким музыкантом, с этим невероятно загадочным мужчиной… с этой талантливо написанной песней… с этой чутко звучащей гитарой…

Но как только музыка дошла до припева, борьба стала бесполезной. Потому что песня вырвалась из меня также естественно, как дыхание…

«No, I don't want to fall in love»

Я не видела реакции Бесова, потому что закрыла глаза и не открывала их почти до самого конца — до самых последних слов, которые я пропела, глядя на него…

— Ты поёшь, — негромко сказал он.

— А ты играешь, — также негромко сказала я.

Как я хочу, чтобы он оказался тем, кем я его вижу. И как я хочу, чтобы он меня не разочаровал…

— У тебя сейчас очень грустные глаза, — произносит Бесов.

— Потому что я хочу невозможного. Как всегда, — улыбаюсь одними губами.

— И чего же ты хочешь сейчас? — спрашивает он.

— Чтобы этот момент не заканчивался…

— В этом мире всё имеет свойство заканчиваться, — не выпуская инструмента из рук, отвечает Бесов, затем добавляет с легкой усмешкой, — даже музыка.

Улыбаюсь. На этот раз — искренне.

Ненадолго задумываюсь.

— Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь, — говорю ему, не прерывая зрительного контакта.

— Как и ты, — говорит он.

— Я бы не хотела, чтобы ты узнал, кто я сейчас, — вновь выдавливая из себя невесёлую улыбку, признаюсь ему.

— А я бы не хотел, чтобы ты узнала, кем я был.

— А кто ты теперь? — лежу на спине и чувствую странное единение с этим невероятным мужчиной.

— Гитарист, — Бесов, подыгрывая собственным словам, взял несколько аккордов и завершил «доказательство» красивым пассажем.

Я хмыкнула.

— Ты останешься у меня? — глядя на струны гитары и медленно их перебирая, спрашивает Бес.

— Я не могу, — честно говорю ему.

Может, и могу — в теории. А на практике — не найди меня Бондарёв завтра с утра дома, и у меня будут большие проблемы.

— Я хочу, чтобы ты показалась нашим, — откладывая инструмент в сторону, говорит мужчина, — у тебя очень чувственный голос. Он будет здорово сочетаться с тяжелой музыкой.

— Но я не умею петь, как ваш вокалист. Я вообще не умею петь в роковой манере… — замолкаю, не найдя больше аргументов…

Блин!

Это реально неожиданно. И приятно — чего уж тут…

— Тебе и не нужно. Я тебе уже говорил — наша группа не ограничивает себя какими-то рамками, — Бесов смотрит мне в глаза, а я…

Я серьёзно не могу поверить в то, что происходит!!!