Три дня до любви - Ольга БрусниГина (2020)

Тина, зная прямолинейность и вспыльчивость Рома, ни за что бы на свете не согласилась в лоб выдавать правду. Она сделала несколько копий статьи, а оригинал засунула в карман его джинсов, предварительно свернув в несколько раз. На обратной стороне она все же печатными буквами добавила меткое и короткое: «Мрази! Убийцы!»

Оставалось только ждать, когда Ром найдет и прочитает жуткое послание.

Прошел день, другой, но он по-прежнему был спокоен и выдержан. Вежливо общался со всеми, шутил, смеялся.

— Кажется, мы ошиблись, — предположила Тина.

— Я был о нем лучшего мнения. Все же, Алевтина права — он тупой и твердолобый, лезущий на рожон по пустякам лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза о своей крутости.

— Светка для него пустое место!

— Тем более, мертвая! Не потрахаешься! Обычный похотливый самец, пускающий слюни на каждую короткую юбку!

— Говори тише, — внезапно Тина приложила указательный палец к губам.

Михаил оглянулся:

— Никого! Ты слишком подозрительна!

— Иногда мне кажется, что нас подслушивают.

— Мы не представляем особой важности.

— А кто?

— Тот, кто пытается отыскать ответы на запретные вопросы.

— Разве это не мы?

— Эта организация прогнила до самых корней. В скором времени, ее ждет неминуемый крах.

— Я бы хотела увидеть это шоу.

— Думаю, это будет трагедия, а не комедия.

— Жаль, что мы «обломились» с Ромом. Он мог бы стать нашим союзником.

— Ничего, мы найдем другой способ…

Как же они ошибались: Ром ничего не забыл. Зря они сомневались в его способностях и язвили по поводу его слабоумия. Он — хищник, злой, упертый. Он просто умеет ждать: в засаде, притаившись перед решающим прыжком. Его крутой нрав давно зарекомендовал себя, как надежный щит от лишних вопросов и приставаний. Он не пускал любопытных нахалов, все время, пытающихся копаться в чужих душах.

Утром, натягивая джинсы, он обнаружил в кармане смятую бумажку. «Мусор какой-то!» решил он, отбрасывая ее на пол. Целый день бумажка провалялась. Уже к вечеру, возвратившись после тренировки и небольшой стычки с Ником, который постоянно считал себя круче и задирал по любому поводу, он решил слегка убраться. Подобрал сброшенную одежду, собрал грязные носки…

Рука сама наткнулась на серый газетный комок. Он, чисто машинально развернул, расправила ладонями. Мало ли чего внутри завалялось? Едва он разглядел размытое фото и прочитал первые строчки, из его горла раздался сдавленный крик:

— Светка! Мать, твою!

Он дочитал до конца, врываясь изнутри. Громко завыл. Ведь до сей поры, он рассчитывал, что когда-нибудь обязательно отыщет ее, осыплет поцелуями и никуда больше от себя не отпустит. Он любил эту чертову девку со всеми ее недостатками и достоинствами. С ее именем он засыпал каждую ночь и возвращался к жизни по утрам.

Бумажка вывалилась из безвольной руки. Он еще раз взглянул на лицо, когда-то прекрасное, а теперь обезображенное. На память о белокурой красавице осталось только это отвратительное фото. Его плечи затряслись от всхлипов, а на лице застыло такое выражение отчаяния и муки, что оно исказилось до неузнаваемости. Он сжал кулак и ударил в стену, выбивая костяшки до крови.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ром по секундам воспроизвел тот проклятый день, когда Светка, шепча и улыбаясь, манила его за собой. Он как тогда видел ее пшеничные волосы, сияющие в лучах солнца, пробивавшегося в окна, яркие отблески света в лукавых глазах, губы, распухшие от его поцелуев.

— Светка, — вновь позвал он, — как же это, малышка моя!?