Дурная слава - Мария Евсеева (2021)

— Да нет уж, — хмыкает соседка, а сама грузно плюхается на лавку, за стол. — Спасибо, я позавтракала. — Но глаз не сводит с блюда. — А с чем творожники-то, с изюмом?

— Нет, обыкновенные.

— А-а, — тянет нараспев она, — тогда можно. — И окунает самый толстенький в сметану. — А чаю не надо.

А чай вам никто и не предлагает!

И тетя Люба как чувствует, что я не больно-то расположена к ее компании: жуя, искоса смотрит на меня, будто изучает, будто я ей чем-то обязана. Ну и выдает под занавес:

— А ты, Женьк, чего такая помятая? Малина кислая или не выспалась? — глотая еще один румяный сырник, облизывает пальцы соседка. А потом гогочет, тряся двойным подбородком: — Мы с милёнком y метpа целовались до yтpа, целовались бы ещё, да болит седалищо! — И от ее развеселеньких напевок я в буквальном смысле закашливаюсь, в то время как тетя Люба все еще смеется, как ненормальная: — Га-га-га! Да это я так, — лупит меня с размаха по спине своей пудовой пятерней, — частушку одну вспомнила!

— Ну и юмор у вас… — сдавленно хмыкаю я, вымучивая улыбку. И мысленно молюсь, чтобы мама не провела никаких параллелей.

Но мама, кажется, и не собирается этого делать.

Ее лицо покрывается пунцовыми пятнами, она даже привстает из-за стола:

— Постеснялась бы такие частушки вслух вспоминать! — строго осекает утреннюю гостью.

И я замираю, в ожидании развязки ситуации. Только кошусь осторожно то на соседку, то на нее.

— Хых! — масляно улыбается склочница. — А чего мне стесняться? Мне-то как раз стесняться нечего. Я еще с самого ранья Ромку в город спровадила, — без мук совести тянется за очередным сырником она. — Нормальные люди с утра уже на ногах. Потому что ночью, как и положено, спят. В отличие от некоторых!

— Ага! — с неприкрытым презрением вспыхивает мама. — Нормальные-то, видно, спят, а ненормальные — за другими подсматривают!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍23. Антон

Хотел набрать Джонни, как только приехал домой, ведь за каких-то пятнадцать минут одиночества уже успел соскучиться до чертиков, но подумал, что она наверняка легла спать, и не стал ее беспокоить. А спустя полчаса сам прилег и вырубился, даже не слышал, как Степка в моей комнате погром устроил. Так, ничего криминального, но в ящиках компьютерного стола, в котором у меня флешки, всякие переходники и прочие провода, изрядно похозяйничал.

А вечером из бокса позвонили — срочно подорваться пришлось и помочь. Зато с надписью на моем мотоцикле похлопотали, да к тому же среди недели пообещали выходной. После трех дней непрерывной запары такой уик-энд сродни отпуску.

Около полуночи разделываемся с последними колесами, и я сразу же хватаюсь за телефон — мне не терпится услышать давно желанный голос, от которого внутри все в крепкий горячий узел завязывается:

— Привет!

— Привет.

— Не разбудил?

И если еще пару дней назад я думал о том, как не потревожить ее понапрасну, не застать врасплох или еще что-то подобное в том же духе, то сейчас мое безрассудное желание оказаться рядом, пусть даже посредством мобильной связи, гораздо сильнее всяческих разумных доводов.

— Нет, — мягко отзывается она, и по интонации ее голоса я чувствую, как моя рыжая бестия улыбается. И мне хочется прямо сейчас сорваться и лететь к ней вопреки здравому смыслу.

Но я держусь из последних сил.

— Скучала? — наигранно весело спрашиваю я, как будто собираюсь подурить или подначить ее. — Как сильно по шкале от одного до десяти, м? — А на самом-то деле жду максимально искренний ответ. И поэтому признаюсь ей первым: — Моя тоска по нашим кувыркашкам с трудом умещается в десяточку.

На что чертовка смеется:

— А у меня с кувыркашками как раз таки все в порядке.