Показалось, что талии коснулась его шероховатая ладонь, но все в один миг прекратилось.

Громкий плач резанул по ушам и оба вздрогнули, переводя взгляд на Артемку. Тот еще сильнее заерзал, и пришлось перехватить его по-другому, чтобы не вывернулся и не выпал из рук.

— А кто тут у нас такой громкий? — Катя влетела в комнату как по команде и ловко забрала у меня из рук маленького бунтаря. — Снова животик? Ух, какой плохой…

Она начала покачивать сына, а я поспешила сбежать, пока окончательно не сошла с ума от этого жуткого разочарования, что малыш заплакал так некстати.

78

Застолье, как и в прошлый раз, получилось очень душевным, и если не брать в расчет хмурого Никиту и нервную меня, прошло хорошо. Ребята поздравляли Катю и Дениса, дарили подарочки Артемке, который в восемь вечера уснул в ночь, и по подсчетам Кати не должен был в ближайшие часов пять ее тревожить, поэтому молодая мама позволила себе наконец-то расслабиться и не соскакивать каждые пять минут.

— Как ты себя чувствуешь? — Катя озабоченно вгляделась в мое лицо, и коснулась плеча. — Ты какая-то бледная, Марин. Случилось что?

Все еще немного обижалась на неё, что солгала, но спрашивать о Никитином внезапном приезде не хотела. Зачем портить настроение хозяйке дома в такой хороший вечер?

— Все в порядке, просто немного голова болит. — Солгала, может так удастся свести разговор на нет. — Не обращай внимания, у меня иногда бывает.

Катя отложила вилку и села в пол оборота ко мне.

— Может таблетку тебе дать? Хотя с алкоголем лучше не мешать…

— Нет, не надо, Кать. — Не стала говорить, что не пью, вдруг заставит выпить лекарство. — Мне просто нужно воздухом подышать.

Катя еще несколько секунд молча на меня смотрела, а потом кивнула, участливо поглаживая плечо.

— Но если станет хуже, обязательно говори. Мы что-нибудь придумаем.

Улыбнулась ей и поднялась из-за стола, аккуратно протискиваясь за спинами ребят к выходу.

Десять вечера и по идее можно ехать в город, но мне так не хотелось возвращаться в свою квартиру. Там безжалостные воспоминания снова сожрут нервы, и я безвольной куклой буду валяться на кровати, вспоминая, как пустила свою жизнь псу под хвост.

Выскочила на крыльцо и, вынув из кармана пачку, подкурила, чувствуя дикое отвращение к сигаретному дыму. Но курила не от желания, а скорее, чтобы создать благовидный предлог отсутствию за столом.

Ночь в деревне совершенно другая, не такая, как в городе. Тут нет шума моторов и гудков машин. Нет грохота поездов и гула голосов. Тут только умиротворяющая тишина и ласковый весенний воздух с запахом сырой земли и свежести. Хочется просто стоять и вдыхать его, пока легкие не заполнятся до отказа.

Входная дверь хлопнула, и я вздрогнула.

79

Пепел тлеющей сигареты упал в лужу у крыльца.

Оборачиваться не стала, итак знала, кто за моей спиной.

Никита встал совсем близко. Настолько, что тепло его кожи опаляло спину, хотя он даже не касался меня.

Достаточно было отклониться назад, и я тут же прильну к его груди, но я не шевелилась. Пульс уже привычно сбился, стоило ощутить его присутствие.

Дрожь прошла по телу и внизу живота появилась ноющая тяжесть.

Сколько можно так реагировать? Пора завязывать с этой вредной привычкой.

Но я не двигалась. И он молчал. Просто стоял за моей спиной и не касался.

Становилось все невыносимее, и это ощущение проникало под кожу, и до ужаса захотелось сделать хотя бы что-то.

Заговорить? Но это лишнее. Только не здесь. Не сейчас. Любые слова нарушат хрупкую тишину, и на душе снова станет мерзко.

Уйти? Это равносильно прыжку с обрыва, быстрой смерти, потому что тогда я не смогу ощущать это сводящее с ума томление.