Холодное время - Фред Варгас (2017)

– Он испугался.

– Марк самый сильный в стаде. Он боится, только когда боишься ты.

– Могут же у него возникнуть свои проблемы? Что тебе известно о кабаньих проблемах?

Адамберг, побродив вокруг домика, вошел внутрь.

– Тут пахнет лошадью, – сказал он.

– Тут все пахнет лошадью, – возразила Селеста.

– В доме, не в лесу. А главное, пахнет мазью. Смесью ментола, гиацинта и камфоры. В моих краях этим мазали ноги ослам. Он приходил к вам?

– Кто?

– Тот, кто свистел Дионису.

– А, Пеллетье? – спросила Селеста безучастно, чуть ли не простодушно.

– Он приходил к вам?

– Вряд ли, – сказал Виктор. – Марк терпеть его не может.

– А сегодня вечером? – настаивал Адамберг.

– Дверь скрипнула, и Марк разнервничался, – поморщившись, нетерпеливо сказала Селеста. – В конце концов, это всего лишь животное.

– Нет, – твердо сказал Виктор. – Марк – тонкая штучка. Он пришел за мной, потому что тебе грозила опасность.

Миниатюрная Селеста, усевшись на единственный табурет в своей халупе, вынула из кармана фартука трубку и принялась набивать ее. Короткую трубку с широкой головкой, вполне мужскую с виду.

– Селеста, – не отставал Виктор, – завтра похороны Анри. Сейчас не время врать. Самоубийца и жертва убийства поднимаются на небеса разными способами.

– Бог его знает, – сказала Селеста, зажигая трубку и выпуская плотные колечки дыма. – Почему ты вдруг заговорил об убийстве? Не стыдно тебе напраслину на людей возводить?

– Я заговорил, потому что об этом говорят полицейские. Не знаю, как Бог, но ты знаешь, зачем Пеллетье явился сюда ночью.

– У вас пахнет лошадью и мазью, – мягко повторил Адамберг, завороженный худенькой женщиной, сжимавшей в зубах трубку. – Но запах мази мне как раз нравится, – добавил он, вертя головой в темноте. Домик освещали всего две свечи.

– Ну, хорошо, – сдалась Селеста, – он подергал дверь.

– Он высадил ее, – возразил Виктор, протягивая ей обломки древесины. – Чем он выбил эту доску? Топором?

– Он выпил, что с него взять. Надо бы мне ель на дуб заменить, видишь, ель не выдерживает, я еще месье Анри говорила.

– Хватит, Селеста. Что он тебе сделал?

– Ничего.

– Ничего? Поэтому Марк добежал аж до ресторана?

– Он всего лишь животное, – повторила она.

– Кто? Пеллетье? – спросил Виктор уже на повышенных тонах.

– Не горячись, он просто встряхнул меня за плечи.

– Просто? Покажи.

– Не трогай меня, – резко сказала она.

Марк снова принял угрожающую позу, пощелкав на этот раз зубами.

– Анри Мафоре не покончил с собой, Селеста, – спокойно заметил Адамберг. – Что вам сказал Пеллетье?

И Селесте показалось, что комиссар теперь не спустит с нее своего затуманенного взгляда, как когда-то ее учитель, ждавший, пока она дорешает задачу. Тем временем Марк, как ни странно, успокоился – настолько, что, сделав два шага в сторону комиссара, подставил ему морду. Адамберг осторожно положил два пальца на утиный пушок вокруг его пятачка. Такое взаимопонимание, судя по всему, убедило Селесту.

– Он сказал, что после смерти месье Анри я косо на него смотрю. И что я должна это прекратить.

– А почему вы косо на него смотрите?

Селеста вынула из другого кармана тампер, примяла табак и глубоко затянулась.

– Он был пьян. И напридумывал себе всякого. А потом Марк набросился на него и загнал в лес. Я понятия не имела, что он побежит за Виктором.

– Когда он здесь появился?

– Девять лет назад. В раннем детстве он лишился родителей, их взяли и пристрелили, а его братья и сестры погибли в логове.

– Разумеется, это не могло не повлиять на его характер, – сказал Данглар, про которого все забыли. Он стоял снаружи, почти распрямив плечи и опираясь на косяк сломанной двери.

– Я имел в виду Пеллетье, а не Марка, – заметил Адамберг. – Когда он здесь появился?