Холодное время - Фред Варгас (2017)

Адамберг так освоился в комнате, где стоял автомат с напитками, что зашел туда, забыв предостеречь своих спутников. Мало того что кот в компании Вуазне поедал свои крокеты, так там еще крепко спал Меркаде, растянувшись на синих подушках, положенных на пол специально для него.

– Лейтенант страдает гиперсомнией, – объяснил Адамберг. – Ему необходим трехчасовый сон через определенные промежутки времени.

Адамберг вынул из холодильника три бутылки пива, для себя в том числе – надо было скрепить достигнутое взаимопонимание, – и открыл их на узкой стойке, вдоль которой стояли четыре табуретки.

– У нас тут только пластиковые стаканчики, – извинился он.

– Мы и не рассчитывали увидеть у вас гламурный бар. Да и пиво, видимо, запрещено.

– Ну разумеется, – сказал Адамберг, облокотившись на барную стойку. – А вот это что такое, – сказал он, показав им нарисованный знак, – вы не знаете? Вы его когда-нибудь видели?

– Никогда, – сказал Блондин, и Брюнет сопроводил его слова отрицательным жестом.

– А как бы вы интерпретировали этот знак? Учитывая, что он в той или иной форме присутствует на месте преступления во всех четырех случаях?

– Понятия не имею, – сказал Брюнет.

– В вашем контексте? Революционном, образно говоря? – подсказал Адамберг.

– Минутку! – Брюнет схватил рисунок. – Две гильотины? Старая английская и новая французская, объединенные в одной криптограмме? Предупреждение?

– О чем?

– О казни?

– За какие такие грехи?

– В “нашем контексте”, – сказал с легкой печалью в голосе Блондин, – за предательство.

– То есть убийца обнаружил “кротов”? Шпионов?

– Наверняка, – сказал Брюнет. – Но этот знак скорее дело рук роялиста. Говорят, Людовик Шестнадцатый собственноручно преобразовал старый чертеж гильотины, перечеркнув закругленное лезвие. Хотя доказательств никаких нет.

– Он был прекрасным инженером, – лаконично сказал Блондин, глотнув пива.

– Остается вторая группа, – напомнил Адамберг, откладывая рисунок. – “Казненные”, как вы их называете.

– Или потомки.

– Какие потомки?

Адамберг встретился глазами с Вуазне и сделал ему знак не вмешиваться. Лейтенант поднял обожравшегося кота и вышел.

– Он носит кота на руках? – спросил Брюнет.

– Кот не любит ходить по лестнице. И не ест в одиночестве.

– А почему бы вам не поставить его миску внизу? – спросил Блондин, знатный логик.

– Потому что он соглашается есть только тут. А вот спит внизу.

– Оригинально.

– Да.

– Вы не боитесь, что мы разбудим лейтенанта?

– Ему это не грозит, в том-то и проблема. Зато, когда наступает фаза бодрствования, он вдвое свежее всех остальных.

– Как, однако, сложно руководить уголовным розыском, – заметил Брюнет.

– Есть мнение, что мы тут совсем распустились, – сказал Адамберг, отпивая прямо из бутылки.

Ему совсем не хотелось пива.

– Но у вас дела идут хорошо?

– Неплохо. Благодаря как раз распущенности, я полагаю.

– Интересно, – сказал Брюнет себе по нос.

Брюнет, секретарь Общества и психиатр.

Они спустились с бутылками в руках, и, несмотря на предупреждение, Блондин чуть не споткнулся на кривой ступеньке. Когда они вернулись в кабинет комиссара, атмосфера, бывшая до сих пор не более чем куртуазной, заметно разрядилась. Блондин открыл рабочее заседание.

– “Казненные”, – начал он. – Одиночки, незнакомы друг с другом, не общаются. Являясь постоянными и даже весьма прилежными посетителями заседаний, никогда не играют депутатов. Просто сидят в полумраке верхних рядов, практически сливаясь с толпой. Молчаливые, бдительные, серьезные, не проявляют никаких эмоций. Мы с Брюнетом выделили их одного за другим, руководствуясь именно необычным выражением их лиц. Трое из них всегда остаются у нас до самого закрытия, тихо выпивая в буфете после заседаний.

– Чьи они потомки?

– Казненных на гильотине.