Хочу с тобой - Ольга Вечная

Две ладони накрывают ягодицы, Данил вжимает меня в свой твердый пах. Целует. Он так целует, что едва не доводит меня, просто лаская шею.

Мы оба часто дышим. Это становится очевидно, когда наши губы вновь встречаются.

— Пойдем в машину? — говорит мне на ухо. — Я хочу побыть с тобой еще.

У него глаза затуманены. Он пахнет вкусно. Я позволяю взять себя за руку.

Да, сегодня определенно всё иначе.

Глава 16

Марина

— Вон Жадан, смотри! — кричу я, отталкивая Данила.

Возбужденный Колхозник отрывается от моей шеи и смотрит вперед. Прищуривается. Потом пытается продолжить начатое. Мы в машине сидим у трассы. Ничего пошлого, обнимаемся и целуемся. Трогаем друг друга, приятно делаем. Опять же оба в одежде, он не склоняет ни к чему такому, ниже пояса не трогает. Нам обоим нравится просто целоваться.

— Данил, не успеешь перехватить — он напьется в хлам. С тех пор как Кулак его на улицу вышвырнул, Жадан не просыхает. Данил, Даня... успеем. Дела надо делать.

Данил прочищает горло, возвращается на свое кресло, хмурится.

— За что уволил? Не знаешь?

— Так за пьянство.

— Потрясающе, — тянет Колхозник безэмоционально, и так смешно становится!

Я хохочу, глядя на него.

— Если поможет, работу ему вернут. И оклад увеличат.

— Ой как здорово! — Хлопаю в ладоши от восторга.

Полеты — страсть Жадана. Он военный в отставке, прошел Чеченскую войну, получил ранения, был списан и брошен на произвол судьбы. Живет в нашей станице давно. Раньше на хуторских работал: летал себе спокойно, поля опрыскивал, да и так, по делу, если нужно. Никого не трогал. Он добрый дядька, но странноватый. Когда трезвый — мухи не обидит. Но если выпьет, может и припадок словить. Так что лучше подальше держаться в эти минуты.

— Ладно, едем. — Данил поправляет штаны и проводит по лицу руками. — А то натворим с тобой дел.

Я стреляю в него глазами и разглаживаю подол задравшегося сарафана. Цокаю языком.

Крузак равняется с разбитой семеркой летчика, Данил здоровается и сообщает, что поговорить надо. Срочно. Едва двигатели глохнут, он выходит из машины и садится в тачку Жадана.

Я же... остаюсь ждать. Рассматриваю фотки, что перекинул на мой телефон Данил. Пока он это делал, я целовала его в шею, как он меня в подсолнухах. Было так приятно в те минуты, что безумно захотелось подарить такое же наслаждение ему.

Судя по тому, что волоски у моего Колхозника дыбом стояли, ему было хорошо.

Я облизала мочку его уха. И прикусила. После чего он положил мою ладонь себе на пах и снова впился в губы.

Мне сложно давать оценку нашим действиям. Отчим бы, наверное, просто прибил меня, если бы узнал. Но... когда так хочется и так приятно с человеком, разве правильно себе отказывать?

Так сильно приятно...

Через полчаса Жадан сидит на заднем сиденье внедорожника. Мы едем в сторону станицы, чтобы завезти меня. Потом мужчины запланировали спасательную операцию.

— Мой вертолет хотят изъять! Как же так?! — всё повторяет Жадан. — Но что за люди? Я ведь так о нём заботился, он в отличном состоянии! Ласточка моя. Птичка. Воробушек.

— Без тебя не отобьем, я думаю, — подбрасывает дров в огонь Данил.

— А посмотреть на него можно?

— Хоть ночуй внутри. Только сделай так, чтобы завтра его не конфисковали.

— Я грудью лягу! Пусть паскуды подойдут только! — хрипит Жадан.

Мы с Данилом переглядываемся, я делаю выразительные круглые глаза и пожимаю плечами.

— Вот бы меня кто-то так же любил и защищал, как Жадан вертолет, — говорю с юмором.

Данил кладет ладонь мне на колено и слегка сжимает. Одновременно приятно и грустно становится — я ведь не собираюсь с ним шашни крутить. Уезжаю через два месяца.

Крузак останавливается за молокозаводом.

— Не говорите никому о нас, ладно? — прошу я Жадана напоследок. — Особенно отчиму. Он убьет меня. А мы с Данилом... мы друзья.