Ученица чародея - Кристина Юраш (2018)

– У меня появилось такое окошечко, мол, поставить лайк и подписаться. Я выбрал «да», – растерянно сказал чародей, но тут же добавил: – Это не значит, что мне понравилось. Просто из уважения и ради того, чтобы выбраться отсюда.

– Держи! – сказала я, протягивая ему свой телефон. – Ты выиграл, поздравляю! Видишь, я сказала правду! Я никого не обманула.

Годвин принял из моих рук телефон, повертел его, не зная, что с ним делать.

– А теперь, помнишь, что ты мне проспорил желание? Верни телефон обратно! – улыбнулась я, принимая из рук чародея мой любимый смартфончик. – Видишь, формально я выполнила свое обещание! Ты успокоился?

Чародей рассмеялся, потрепав меня по голове. Совесть, которой я успела засунуть кляп в рот, наконец-то смогла его прожевать и уже хотела высказаться, но, оценив мой жест, успокоилась. И, по-моему, даже меня зауважала. Какая-то у меня неправильная совесть, которая делает неправильные выводы.

Оставалась еще одна дверь с надписью: «Luxuria», что в переводе на великий и могучий означает «блуд». Толкнув дверь, мы с чародеем очутились в самом романтическом месте в мире. В лунном свете мы увидели вывеску: «Мотель “Одна ночка”». Обнаженная красотка в двусмысленной позе зазывала пальцем посетить эту обитель плотских утех.

– А вот мы и в гнезде разврата! – радостно потер ручки чародей, словно собрался наверстать вынужденное воздержание за годы пребывания в крысином облике.

Мы вошли в просторный холл, освещенный красноватым светом. Где-то вдалеке играла медленная ненавязчивая музыка, горели свечи и пахло какими-то экзотическими благовониями. Прямо перед нами стояла кровать в форме сердца, намекающая на то, чего в СССР не было и быть не могло.

– Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете? – спросила я, впиваясь глазами в мягкую кровать. Соблазнительные подушечки в форме сердечек, разбросанные по всему периметру шелковые простыни и стеганое двуспальное одеяло намекали мне о незабываемом блаженстве, которое меня ждет, если я всей поверхностью тела соприкоснусь с поверхностью кровати.

Годвин сглотнул, а потом подошел и обнял меня.

– Мне тоже этого очень хочется… Ты себе не представляешь как! – сказал чародей нежным голосом, убирая прядь волос с моего лица.

– Но я борюсь со своим желанием… – продолжила я, тоскливо глядя на это прекрасное ложе. – Потому что знаю, что стоит мне поддаться искушению, как все, что я делала до этого, будет напрасно…

– И это верно! – с тяжким вздохом согласился Годвин, тоже глядя на роскошную кровать. – Но может быть, стоит попробовать… Тем более что обстановка, мягко говоря, очень располагает… Тем более что я уже лет пять не делал этого на кровати…

– Чего не делал на кровати? – очнулась я, подозрительно глядя на чародея. – Я просто выспаться хочу! Просто выспаться! Завернуться в одеяло и выспаться! А ты что подумал?

– Я тоже хочу выспаться! – возмутился Годвин. – Я смотрю на кровать и понимаю, что я уже несколько лет не спал на кровати!

Повисла неловкая пауза, и мы рассмеялись.

– Здравствуйте, – обратилась к нам девушка из-за стойки, дождавшись конца нашей трогательной сцены. Прямо над стойкой возвышалась статуя Аполлона. Не просто статуя, а именно та, у которой на сторублевой купюре разглядели достоинство расширением пиксель на пиксель, за что потребовали запретить ее как аморальную и растлевающую подрастающее поколение. Пока добрые дяди и тети бегали за лупой и микроскопом, тщательно изучая номинал купюры и обсуждая размеры и качество печати «органа преткновения», высокоморальные дети, требующие защиты от растления, спокойно забивали в поисковики заветные слова и кликали на кнопку «Мне уже есть 18 лет!».