Видящая истину - Сьюзан Деннард (2016)

Ноэль сжала зубы, посмотрев на Иврену, стараясь понять, заметила ли она. Монахиня не заметила, но все равно Ноэль была вынуждена в тысячный раз попросить Сафи не выказывать агрессию. Она знала, что Сафи не хотела ничего плохого, но ее угрозы только привлекали внимание к инакости Ноэль. Напоминали Ноэль о том, что ей так хорошо удавалось игнорировать: взгляды, проклятия и серые Нити. Только когда Нити темнели до стального насилия или белой ненависти, тогда о них стоило волноваться.

Обычно Сафи не выражала свою ярость так откровенно, но сейчас все было иначе. С тех пор как ее ноги были скованны, Нити Сафи не прекращали излучать рыжую вину. Золотой стыд. Голубое сожаление.

Ноэль никогда не видела подобных чувств у своей сестры по Нити. Не знала, что Сафи могла так желать причинить кому-то боль – вернее, кому-то, кроме самой Ноэль.

Это заставляло Ноэль ощущать потерю. Если Мерик – судьба Сафи, то так тому и быть. И точка. Ноэль не стала бы – и не смогла бы – порвать Нити Сафи или подчинить их своей воле, как советовала Тень.

Но ей почти хотелось это сделать. «Ты не можешь ей помешать, – сказал Хабим. – Или удержать ее». Ноэль всегда была готова отступить ради Сафи, но Нити сердца? Это было гораздо серьезнее – и неизбежнее, – чем все, с чем Ноэль приходилось сталкиваться раньше.

«Зачем Сафии оставаться с тобой, если ты не можешь ничего ей дать?» – спрашивала Тень, и Ноэль нечего было ответить. Она задавала себе тот же вопрос.

Может быть, в глубине души она всегда знала, что Сафи выберет ее, Ноэль, а не титул. Ноэль никогда по-настоящему не боялась потерять свою сестру. Почему же еще Ноэль передала бы Хабиму то закодированное сообщение в Веньязе? Очевидно, она знала, что Сафи всегда выберет ее.

Но Нити сердца… Это судьба. Это невозможно изменить или побороть. С того момента, как Нить появилась, она остается на всю жизнь.

Сафи тоже нужно это знать. Сама природа ведьмы Нитей требовала, чтобы Ноэль ей рассказала. К тому же они говорили об этом раньше. Фантазировали в своем дортуаре, и Ноэль пообещала, что скажет Сафи, если увидит алую связующую Нить.

Но боги, почему Нить сердца должна была привести к Мерику? Адмиралу и принцу? Это даже хуже, чем Леопольд. У Леопольда, по крайней мере, была власть. У Мерика, как оказалось, не было. Он не сможет защитить Ноэль в Ловатце…

Еще хуже, что Сафи хотела быть с Мериком. Такова природа подобной связи.

Если бы Ноэль была настоящей ведьмой Нитей, она бы просто выполнила свой долг, как требует Мать-Луна: связала Сафи и Мерика вместе навсегда и тем самым распутала узоры их жизней.

Но Ноэль не была настоящей ведьмой Нитей, и она не могла заставить себя объединить их – отдать Сафи какому-то случайному мужчине. По крайней мере, пока. Она скажет Сафи о Нитях сердца… рано или поздно. Сейчас и так проблем было достаточно. Надвигающаяся война. Марстокийцы и карторранцы, Ведун крови у них на хвосте. Помолвка. Какой-то масштабный план Эрона. Все еще заживающая рана Ноэль. И этот голос в ее голове, который может оказаться помешательством. Или нет.

Ноэль и Сафи добрались до юта «Яны» – Мерика, слава богам, видно не было. Вдруг Нити Сафи загорелись новыми красками. Серо-коричневый ужас. Голубая печаль. Чувство вины, стыда и сожаления.

Ноэль представила, что ее Нити были такими же. Сейчас, при свете солнца, не оставалось сомнения в том, что земля и в самом деле мертва.

У подножия скал, окружавших «Яну», раскинулся молчаливый пляж из серой гальки. Только шаги матросов вмешивались в ритмичный шум волн и ветра. Не слышно было свиста ласточек или хриплого смеха чаек. Не сидели на скалах элегантные пеликаны, не пролетали буревестники.

Птицы были, но не летали, не пели. Искореженные трупы и голые скелеты покрывали пляж или покачивались на невысоких волнах отлива. Сотни мертвых рыб были выброшены на берег и уже поджарились на солнце.

– Помоги нам, Инан, – прошептала Сафи.