Видящая истину - Сьюзан Деннард (2016)

Ноэль посмотрела на Иврену, задаваясь вопросом, что чувствует монахиня при виде родной земли. Но Нити Иврены оставались спокойны, только вился проблеск утомленной печали.

Ноэль откашлялась и постаралась не заикаться:

– Я думала… что это вода была отравлена, сестра Иврена. Н-не рыба.

– Но рыба, – ответила Иврена, – живет в отравленной воде. Она умирает, потом птицы съедают ее и тоже умирают. Далмоттийцы использовали пять тысяч ведунов – большинство против их воли, – чтобы создать такое мощное отравляющее заклинание. Потом… – Она посмотрела на Ноэль. И на Сафи. – Меньше одного дня потратили они, чтобы приплыть и наложить его.

Сафи покачнулась, ее лицо исказил ужас.

Ноэль стояла совершенно неподвижно, мечтая понять, как научиться так же выражать чувства. Ноэль хотела, чтобы Иврена поняла, как болит ее сердце при виде разоренной земли. Но у нее не было масок. Не было слов. Она просто стояла неподвижно.

Вскоре где-то на краю поля зрения вспыхнул алый свет. Горло мгновенно перехватило. Ноэль даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто шагнул к трапу. Кто подошел к Иврене сбоку и вытащил из кармана подзорную трубу.

Нить сердца между Мериком и Сафи стала сильнее. Ее было невозможно игнорировать. Ноэль пришлось бороться с желанием зажмуриться от ее блеска. Отступив на шаг назад, она рассматривала их мерцание.

Она видела подобное и раньше – в племени и в Онтигуа, – но все Нити сердца были разными. То, как они переплетались, говорило об отношениях. Нити Мустефа и Хабима горели огнем, внешние – персиково-нежные, внутренние – горячие, обжигающе-алые.

А Нити Мерика и Сафи все еще росли, внешние были похожи на конечности морской звезды. Окрашенные фиолетовой жаждой, они шарили вокруг, пытались дотянуться, схватить. Багрянец страсти. Намек на голубое сожаление.

И багровая ярость.

Ситуация становится взрывоопасной, думала Ноэль, яростно растирая переносицу. Она вторгается во что-то личное, никогда еще это не было видно так ясно. Мерик – родственная душа ее сестры, а не какого-то чужого человека. Ноэль чувствовала себя неуютно, точно зная, что между ними происходит.

– В чем дело? – спросила Сафи.

Ноэль вздрогнула. Она была так увлечена Нитями сердца, что не заметила, как Сафи повернулась к ней.

– Ни в чем, – пробормотала Ноэль, хоть и знала, что колдовство Сафи сразу распознает ложь.

«Я скажу ей правду, когда придет время», – подумала Ноэль. Но голос Тени в тысячный раз забубнил: «Зачем Сафи оставаться с тобой, если ты не можешь ничего ей дать?»

– Она не может идти босиком, – сказала Иврена, отвлекая внимание Сафи от Ноэль.

Ноздри Мерика раздулись, и хотя Сафи уже собиралась что-то сказать – видимо, что ей и без обуви хорошо, – Мерик крикнул:

– Райбра! Принеси Донье какие-нибудь туфли!

Райбра появилась на трапе, кусая губу.

– Конечно, адмирал, но ей придется спуститься со мной. Проще привести ее к туфлям, чем наоборот.

– Так и сделай. – Мерик махнул рукой и снова принялся рассматривать берег в подзорную трубу.

Сафи взглянула на Ноэль.

– Пойдешь?

– Я останусь. – Если бы она присоединилась к Сафи, та засыпала бы ее вопросами. Например, где она только что витала… и почему солгала. – Хочу побыть снаружи, – добавила Ноэль. – На свежем воздухе.

Сафи на это не купилась. Ее взгляд упал на ближайших матросов, которые карабкались на мачты. Потом она снова скептически посмотрела на Ноэль.

– Уверена?

– Со мной все будет в порядке, Сафи. Ты забываешь, что это я обучила тебя искусству потрошения.

Сафи усмехнулась, ее Нити вспыхнули ироничным розовым.

– Правда, дорогая сестра? Ты уже забыла, что это меня в Онтигуа называли Великой потрошительницей? – Сафи драматически взмахнула рукой и повернулась к Райбре.

В этот раз улыбка Ноэль была непритворной.