Другая королева - Филиппа Грегори (2016)

– Они близко? – шепчу я. – Вы их ждете?

Он кивает.

– Я не могу сказать.

– Не сопротивляйтесь, – убеждаю его я. – Я не вынесу, если вы из-за меня пострадаете. Они во много раз превосходят вас числом, вы же знаете, а граждане Ковентри не возьмутся за оружие ради Елизаветы. Прошу, просто сдайтесь.

Он улыбается немного грустно.

– Я должен исполнить свой долг перед королевой. Вы это знаете.

– Я тоже кое-чего не могу вам сказать, – шепчу я. – У меня тоже есть тайны. Но вы знаете, что они – сила, огромная сила. Когда они придут, пообещайте мне, что придете ко мне, перейдете на мою сторону, и я вас защищу.

– Это я должен вас защищать, – говорит он. – Это мой долг и мое… мое…

– Ваше что?

Я думаю, что он скажет «желание», и мы окажемся на грани признания. Я знаю, что не должна поднимать взгляд и не должна смотреть ему в лицо, но я так и делаю, я слегка придвигаюсь к нему, и теперь мы стоим близко, как любовники.

– Мое обыкновение, – просто отвечает он. – Я привык подчиняться своей королеве. И я должен. Это мой долг перед королевой Елизаветой.

И он делает шаг прочь, опустив глаза.

– Я пришел просто узнать, не нужен ли вам врач, – говорит он, глядя на свои сапоги. – Рад, что вы хорошо себя чувствуете.

Он кланяется и уходит.

Я его отпускаю. Его невысказанная любовь ко мне дает мне чувство безопасности, он мой, даже если он этого и не знает. Спасение мое в армии, которая подходит все ближе. Мое будущее идет ко мне, шаг за шагом, юноши севера на своих прекрасных лошадях идут спасти меня от Елизаветы. Лучшая армия Европы приближается на своих больших кораблях. Вскоре я верну себе все.

Если Ботвелл бежал, он тоже на пути ко мне – по суше, по морю, пешком, верхом, на корабле; если ему придется ползти на четвереньках, он поползет. Эту битву он ни за что не пропустит. Он ненавидит англичан как одержимый, он ненавидит их как истинный житель приграничья. Его родня веками совершала набеги на английские земли и выносила нападения англичан. Он сделает все, что угодно, чтобы им пригрозить. Разбить их в открытом бою было бы радостью всей его жизни.

Мы снова встретимся там же, где расстались, на поле боя. Он оставил меня после страшного длинного дня в Карберри-Хилл, и он сказал мне напоследок все. Он предсказал, что восставшие шотландские лорды поклянутся, что не тронут ни меня, ни его, но предадут свою клятву, едва он скроется из вида. Сказал, что они объявят его вне закона и арестуют меня. Он умолял меня позволить ему пробиться с боем из окружения, проложить нам путь и бежать вместе. Но я думала, что лучше знаю. Я сказала, что они не могут причинить мне вред, ведь я королевской крови. Они не посмеют причинить мне вред, я была уверена, что я в безопасности. Никто не прикоснется ко мне, я священна, и он мой муж, они не посмеют прикоснуться к нему.

Он отбросил шляпу и обругал меня, сказал, будь он проклят, он знает, что они причинят мне вред – ни имя мое, ни корона меня не защитят. Сказал, что я дура, неужели то, что он сам меня похитил, меня ничему не научило? Неужели я не вижу? Неужели не понимаю? Чары короны – наваждение, которое может развеять человек, лишенный совести. Он кричал на меня: ты что, думаешь, я – единственный насильник в Шотландии? Ты сейчас хочешь выйти из-под моей защиты?

В ответ я вышла из себя. Я поклялась, что он ошибается, что даже самый порочный из шотландских лордов признает короля. Сказала, что они никогда не причинят вреда особе королевской крови, они могут злиться, но не безумны же они – они не посмеют наложить на меня руки.