Такси заказывали? - Маргарита Ардо (2020)

Асмик Вазгеновна невинно моргала, я сжал её сушеную ручку и улыбнулся:

— Вы телевизор не включайте, когда стираете, договорились? А лучше постирать женщину из СоБеса попросите.

— От какого беса? — ахнула старушка. — У меня иконки везде, бесы не заглядывают!

— Вот и чудно, — выдохнул я.

Стиральную машинку ей, что ли, купить? Но это точно не сейчас. У меня там чудо нежное совершенно без одежды, не до бабушек с рейтузами…

* * *

Лиловые что-то заговорили о племяннике старушки, я не дослушал. Думая, как сгладить испорченное впечатление, я вернулся в собственную ванную. И удивился. Вместо того, чтобы испуганно сидеть в ванне, Марианна где-то раздобыла тазики и вёдра, подставила под водопад. И бодро дотирала пол в моей футболке. Точёные ножки, босые пяточки и соблазнительные округлости напоказ. Я мгновенно забыл о внутреннем ворчании.

Она приподнялась, невероятно милая с тряпкой в руках, выжала её в раковину и спросила:

— Как там дела? Удалось уладить?

— Конечно. Там старушка без мозгов и с мечтами о Конском бальзаме. Но погоди, что ты делаешь?.. — спросил я, рассматривая безбожно испорченное махровое полотенце. — Ведь есть же горничная… в смысле соседка из двадцать пятой. Я бы позвал.

— Ну, не ждал же ты, что я буду сидеть, как принцесса, в ванной и смотреть, как она уплывает в закат?

На самом деле, где-то того и ждал. Боялся, что замёрзнет.

— Пока ты борешься с катастрофой там, я — здесь, — со смехом договорила Марианна. — Синергетика смекалки, половой тряпки, и полная экономия на клинерах!

Я опешил. Слово «экономия» с женщинами у меня не вязалось. Где-то над ухом крякнул внутренний критик: «Вам Мерилин Монро пол не мыла? А мне да… Обломитесь!»

— Не стоило. — Я отобрал у неё тряпку, чувствуя неловкость. — Но спасибо.

Стрекоза хихикнула, встала на цыпочки и поцеловала меня … в нос.

— Не благодари! Ты помыл меня, а я твою ванную! — и высунула нос в коридор. — Там никого нет?

— Только гипсовый Ленин, — пробормотал я.

Марианна рассмеялась ещё счастливей и выскользнула наружу.

— Хорошо, а то я есть хочу! И сижу тихо, как орёл молодой в темнице сырой — вдруг кто нагрянет. А на кухне такие красивые пирожные страдают без меня!

Я пошёл за ней, как привязанный. Я не заметил, когда мы перешли на «ты». Она шлёпала босыми пятками по паркету и не осознавала, что вся квартира оживает от её непосредственности и радости. Чёрт, мне даже показалось, что в бородке задумчивого Ленина, охраняющего мои часы, мелькнула улыбка.

Я, по крайней мере, улыбнулся. Вымыл руки. И случайный потоп, скандал и крики стекли в канализационный сток. За окном стало чуть светлее, а в душе и подавно.

Я опёрся бёдрами о рабочий стол. Стрекоза порхала над забытыми на столе угощениями. По-хозяйски включила чайник и освоилась, больше не чужая в новом пространстве. Я вспомнил, что так же легко она сделала своим и пассажирское кресло в салоне моего автомобиля. И мою футболку. И это даже не раздражало…

Грудь, чётко очерченная под белым трикотажем, тонкая шея, нежные пальчики на ногах, щиколотки, всё это можно было созерцать бесконечно. А лучше взять и снова попробовать — так же, как она — пирожные. Марианна обернулась, нос в креме и сахарной пудре:

— Как вкушно! А ты почему не присоединяешься?

Я подошёл к ней и обнял, погружаясь в запах яблоневых лепестков и заварного крема. Нырнул руками под майку, ощутил шёлк юной кожи и игриво спросил:

— Малышка, ты вся измазалась. Будем снова мыться?

— Неа, — она шаловливо показала мне язык. — Ты на работу опоздаешь. Я сейчас всё съем и сбегу.

— Я начальник, я не опаздываю, я задерживаюсь, — ответил я и забрал себе её пальцы, тоже в креме. Поднёс к губам. Покачал головой: — Какой безобразие… Придётся съесть.

— Спортсменам сладкое вредно, — рассыпалась смешинками она.