Никак не меньше - Анна Тодд (2017)

Мне и тысячи жизней не хватит, чтобы стать достойной этого человека.

Он качает головой и, перестав мерить шагами комнату, замирает на месте.

– Я предоставляю тебе выбор. Решай.

– А как же Дакота?

Его глаза прожигают во мне дыру.

– При чем здесь Дакота?

– Ты собрался с ней в Мичиган. Вы останетесь наедине, и…

– Ты что, смеешься? Тебя это сейчас больше всего беспокоит? – Сев на кровать, Лэндон обхватывает руками лицо.

Наш разговор мне представлялся иначе. Я думала, мы зайдем к нему и решим, что отношения чересчур усложнились, он огорчится, когда я уйду, однако наутро все будет в порядке. Голова идет кругом.

А может, я все же способна с ней конкурировать? Может, он действительно выберет меня?

История с повесившимся братом не дает никому покоя. Помню, как уверенно Дакота зашла в магазин вслед за Лэндоном, а я осталась снаружи. Я помню, как она взяла его за руки, и он, разумеется, не возразил. Помню, как она вышла с рыданиями… Фишка в том, что я давным‑давно отлюбила свою первую любовь, а Лэндон с Дакотой – нет.

– Прикоснись ко мне. – Я подхожу к нему и встаю рядом. Мне хочется провести с ним последнюю ночь перед расставанием.

Рука Лэндона нащупывает мое лицо, и я, прикрывая глаза, чувствую, как он гладит меня по щекам.

– Прости, – говорю я, и его палец скользит по моим губам. Я не уточняю, за что прошу прощения; очень скоро он это поймет. Он еще поблагодарит меня за то, что убралась с дороги. Лучше поздно, чем никогда.

Я знаю, как это закончить, как перебороть его и отвлечь, и тем временем положить конец отношениям.

Тянусь к животу, к его плотным мышцам, беру за рубашку и притягиваю к себе, касаюсь нежных губ. Я могу целовать его вечно и никогда не пресытиться. Опускаю Лэндона на кровать, толкаю за плечи и взбираюсь поверх его тела. Обхватываю коленями и трусь бедрами о его пах. Холодные мокрые волосы ниспадают на спину, и Лэндон принимается ласкать мои груди. Я тяну время, нанося ногтями отметины на твердый упругий живот. Он вздыхает, дрожит, называет меня по имени и, кончая, притягивает меня к своей груди. Я чувствую, как он содрогается от удовольствия, а сама стараюсь не заплакать.

Что случилось со мной? Кто эта слабачка, что проливает слезы над пареньком, которого слишком сложно любить?

Я прикрываю глаза, пока не хлынули слезы. Глубокий вдох, выдох. Надеюсь, Лэндон не догадается, что со мной происходит.

Он заснул. Взяв одежду, покидаю его в тиши бруклинской ночи.

И вот я у дома. По пути выплакала все глаза, на сердце тяжко, тело разбито. Добираться сюда – не ближний свет, но было поздно звонить водителю. Всю дорогу, пока ехала в поезде, я сидела, уставившись в пустое сиденье напротив. Вспоминалась ночь, когда Лэндон за мною следил. Чем настойчивей я борюсь с воспоминаниями, тем упорнее они возвращаются.

Набираю код на высокой железной ограде, такси тем временем уезжает. Ворота со скрипом распахиваются, и я медленно захожу на просторную подъездную площадку. Цветы и подстриженные деревья венчают дорожку, как имитация жизни. На возвышении громоздится большой темный дом. Безжизненное сооружение.

В доме тихо, не считая журчания воды в большой емкости с рыбами да мерного пиканья медицинских приборов в хозяйской спальне. У парадного крыльца припаркован автомобиль сиделки, значит, она где‑то рядом. Каждый шаг отдается эхом под высокими сводами, и в голову закрадывается вопрос: а любила бы я этот дом, обернись все иначе?

Быть может, я привязалась бы к мужу и растила детей?.. Над головой канделябры, на стенах – дорогие картины, сплошной эксклюзив, и все это для человека, который никогда их не увидит.

Дверь в спальню не заперта, как и положено. Я распахиваю ее и вхожу.

Амир сидит в своем кресле.

У него закрыты глаза.

Лицо чисто выбрито, белая хлопковая рубашка расстегнута под подбородком.

Он был настоящим красавцем.

Он и сейчас красив.