Ничего больше - Анна Тодд (2017)

– Приятно слышать. Холодает. На случай, если вам захочется пить, сзади есть вода. И если что – зарядные устройства, – предложил он.

Теперь я понимаю, почему у водителя высокий рейтинг.

Я скосился на Дакоту: возможно, неплохо бы ей попить воды, – но, похоже, ей было на все плевать.

– У нас все хорошо… спасибо, – ответил я.

Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида и, кажется, понял намек. Сделал музыку погромче и остаток пути молчал. Он получит от меня пять звезд.

– Ты чей адрес назвал? – Через несколько минут Дакота наконец соизволила со мной поговорить.

Я посмотрел в окно. Мы только что проехали «Мельницу». Это примерно на полпути ко мне.

– Свой. Я даже не знаю, где ты живешь, – напомнил я.

Я не знаю адрес потому, что с тех пор, как Дакота переехала сюда, она практически не общалась со мной и, конечно, никогда не приглашала к себе. Какое право она имеет так бесноваться из-за моих встреч с Норой, если это вообще можно назвать «встречами»? Несмотря на то что, по-моему, Дакота вела себя совершенно иррационально, меня интересовало, заслуживаю ли я этого ледяного молчания.

Она фыркнула, но спорить не стала. Я думаю, потому что я был прав и она не хотела сегодня видеться с Норой и другими соседками по комнате, которые стали свидетелями неприятной сцены в баре. Казалось, их связывают своеобразные отношения заклятых подруг, суть которых мне как-то объяснила Тесса, когда мы запоем смотрели сериал «Милые обманщицы».

Тесса. Тьфу, я просто бросил ее в баре! Я достал телефон и отправил ей эсэмэс с извинениями. Дакота искоса посмотрела на меня, без сомнения, интересуясь, не Норе ли я пишу.

– Да хотел сообщить Тессе, что я ушел…

Пятизвездочный Даниель припарковался у моего дома и в последний раз с сочувствием взглянул на меня. Я быстро достал кошелек и сунул ему пятидолларовую купюру. Дакота быстро выбралась из машины и захлопнула дверь, когда я вышел на тротуар.

– Давай помогу. – Я протянул руку к ее сумке, от которой она пыталась освободиться.

Коричневые кожаные ремни переплелись на плече Дакоты, превратившись в запутанный клубок. Она пожала плечами и замерла, принимая помощь. Я быстро разобрался с ремнями, стараясь не дотрагиваться до Дакоты, и снял с нее сумку. Мы обернулись к двери, и Дакота оперлась на меня (не думаю, что нарочно). Мох, растущий на кирпичных стенах, показался мне еще толще и страшнее, чем обычно.

Дакота отстранилась от меня и поплелась к подъезду. Я открыл дверь. Мы вошли в теплый коридор, и она с облегчением вздохнула. Ни швейцара, ни другой охраны в доме не было, но в вестибюле всегда было чисто и, как правило, пахло какой-то химией. Не сказал бы, что это хорошо, но лучше некоторых альтернативных вариантов.

Пока мы шли по тихому коридору, я сообразил, что раньше Дакота никогда здесь не бывала. Когда я переехал в Бруклин, мы должны были поужинать у меня, чтобы наверстать упущенное в разлуке, но за час до свидания Дакота отказалась прийти. Я приготовил четыре блюда, конечно, с помощью Тессы. По-моему, я битый час ходил по бруклинским магазинам в поисках любимого напитка Дакоты, голубой крем-соды в стеклянной бутылке. До ее приезда я даже пива не пил. Хотя оставались две банки: остальные четыре я берег для нее.

Туфли Дакоты поскрипывали, и я не припомню, чтобы дорога до моей квартиры когда-нибудь занимала так много времени. Казалось, лифт никогда не приедет.

Наконец мы добрались до двери, я открыл замок, Дакота оттолкнула меня и вошла. Я положил ее сумочку на стол и скинул ботинки. Она сделала еще несколько шагов и остановилась в центре комнаты.

Гостиная казалась значительно меньше обычного, ведь в ней была Дакота… Эта девушка – прекрасная буря: волны ее гнева заполнили воздух вокруг. Ее грудь вздымалась и опускалась.