Ничего больше - Анна Тодд (2017)

Конечно, я помнил. Как я мог забыть? Дакота убежала. Картер сказал, что ее не было несколько часов. Ее пьяный отец, спокойный, несмотря на то что его пятнадцатилетняя дочь куда-то пропала, сидел в покрытом пятнами глубоком кресле с запотевшей жестяной банкой холодного пива в руках. От моря выпивки у него вырос огромный живот. Он не брился неделями, и щетина на подбородке росла густыми неровными клочками.

Я не добился ответа, он даже не оторвал взгляда от чертова телевизора. Насколько я помню, он смотрел «Место преступления». Сидел в маленькой прокуренной гостиной, заваленной хламом. На столе громоздилась гора банок из-под пива, а на полу валялись кучи непрочитанных журналов.

– Где она? – спросил я его в пятый раз.

Мой голос прозвучал чересчур громко, и я испугался, что он ударит меня, как своего сына.

Однако он этого не сделал, а продолжал лениво пялиться в экран. И я перестал спрашивать, поняв, что он слишком пьян и от него все равно не будет никакого толку. Отец Дакоты пошевелился, и я испуганно отпрыгнул назад, но успокоился, когда он потянулся к сигаретной пачке. Схватил пепельницу, просыпал окурки и пепел на коричневый ковер. Казалось, он этого не заметил, как не замечал, что я стою рядом с ним и спрашиваю, куда подевалась его единственная дочь.

Я взял велосипед и объехал окрестности, останавливая всех, кто проходил мимо. Меня охватила паника, когда живший возле леса пьяница Бадди сказал, что видел, как она пробежала мимо его дома в сторону леса. Мы называли эту замусоренную рощицу Пятачком, там собирались люди, в жизни которых не было ничего, кроме наркотиков и алкоголя. Это не было безопасным местом, поэтому я бросил велосипед на краю рощи под елками и со всех ног побежал в темноту, как будто на кону стояла моя собственная жизнь. В известном смысле так оно и было.

Роща была небольшой. Ее можно было пересечь всего за пять минут. Не обращая внимания на пьяные голоса и боль в мышцах, я побежал в центр Пятачка. Дакота сидела там, прислонившись спиной к дереву, одна, цела и невредима.

Когда я ее нашел, мои легкие горели, я с трудом мог дышать, но ей ничто не угрожало, и только это имело значение. Она сидела на земле, скрестив ноги, среди грязи, палок и листьев. Увидев ее, я почувствовал величайшее облегчение.

Она подняла на меня свои темные глаза. Я стоял, согнувшись, положив руки на колени, и пытался перевести дыхание.

– Лэндон, – спросила она смущенно, – что ты здесь делаешь?

– Ищу тебя! Почему ты здесь? Ты знаешь, что это за место?! – закричал я.

Она осмотрелась вокруг. Порванное грязное одеяло, висевшее на сломанных ветках, служило импровизированным навесом. Вокруг валялись пивные бутылки и мусор. Недавно прошел дождь, и между деревьев стояли грязные лужи. Я выпрямился и протянул руку.

– Ты больше никогда не должна сюда приходить. Здесь опасно.

Словно в трансе, она проигнорировала мою руку и сказала:

– Знаешь, я могу его убить. И мне кажется, это сойдет мне с рук.

У меня оборвалось сердце. Я прислонился к дереву и взял ее за руку. Наши пальцы переплелись.

– Я видела сотни криминальных шоу. Раз он все время пьет и от него одни неприятности, мне удастся уйти от ответственности. Я могу продать дом, на эти деньги мы бы уехали из этого мерзкого города. Ты, я и Картер. Да, мы можем уехать, Лэндон. – В ее голосе прозвучала болезненная настойчивость. Меня потрясло, что она строила планы абсолютно серьезно. – Никто о нем не пожалеет…

Мне бы хотелось согласиться, чтобы хоть на несколько секунд облегчить ее боль, но я знал: если я это сделаю, нам рано или поздно придется столкнуться с реальностью и жизнь покажется еще тяжелей, чем была.

Вместо того чтобы убеждать, что она, конечно, не сможет никого убить, я решил отвлечь Дакоту. Но для этого ее нужно было увести.

– Куда мы поедем? – поинтересовался я, зная, как она любит мечтать.