Ничего больше - Анна Тодд (2017)

Я отрицательно покачал головой. Я так увлекся, что не ответил на вопрос Тессы. Прошедший день ничем не отличался от других. Было полно посетителей – только успевай поворачиваться. С началом нового семестра в колледже в кофейнях настоящее столпотворение даже в отдаленной части Бруклина. Я не стал надоедать рассказом, что сломалась форсунка раковины и Эйден облился водой. Он выглядел так забавно – злой и растрепанный. Особенно смешно, что он сам предложил заняться ремонтом. Эйден утверждал, что знает, как устранить течь. Драко… вновь потерпел неудачу.

Тесса сообщила, что в следующие две недели отработает больше смен, чем обычно, и я понял, что она заговорила о расписании потому, что хочет знать, когда приезжает Хардин, и собирается держаться от него на почтительном расстоянии. Я должен был сказать, что он будет на следующие выходные, и собирался это сделать, но решил подождать, когда уйдет Нора, чтобы Тесса могла обдумать эту информацию в одиночестве и понять, как подготовиться к этому визиту.

Я следил за тем, как в глазах Тессы день ото дня гаснет огонек – с тех пор, как она осталась в этом городе одна и до нее стали доходить слухи, что дела Хардина налаживаются благодаря помощи друзей и советам психотерапевта. Я искренне надеялся, что ему стало лучше и ему полезно побыть вдали от Тессы, хотя его это бесит. Если в конце концов эта парочка не поженится и у них не родится куча непослушных лохматых ребятишек, я потеряю веру в любовь.

Меня раздражает слово «психотерапевт». Оно как стигмат на тех, кто проводит жизнь, пытаясь исцелить своих пациентов. Почему-то считается неуместным говорить о своем психотерапевте у кулера на работе, тогда как распускать сплетни о жизни сотрудников – самое обычное дело. Приоритеты в этом мире перепутались.

– Что слышно от мамы? – спросила Тесса.

Нора ловко управлялась с кухонными делами. Она вымыла поднос и смочила губку, чтобы протереть столы, а я в это время рассказывал Тессе, что моя маленькая сестренка все еще играет в футбол в животе у матери. Она клялась, что маленькая Эбби станет звездой Средней лиги. Мама говорила, что ее тело по ночам болит, освобождая пространство растущему внутри младенцу. Но она не жаловалась – ее восхищали и завораживали изменения, которые происходили с ней, несмотря на возраст. Она бесконечно радовалась своей благополучной, неосложненной беременности.

– Не поняла, о какой лиге идет речь, – прощебетала Нора.

Один уголок ее рта приподнялся вверх от изумления. Точнее, легкого удивления. В ее глазах всегда было немного скуки, как будто ее жизнь до этого момента была гораздо более интересной.

– Я говорил о футболе. Ты не любишь спортивные передачи? – поинтересовался я.

Тесса никогда не смотрела.

Нора покачала головой.

– Не-а. Я лучше вырежу свои глаза и съем их с кетчупом.

Я рассмеялся над ее исчерпывающим мрачноватым ответом.

– Тогда ладно.

Я потянулся к лепешке, которую Нора успела покрыть глазурью, но меня остановили прежде, чем я успел взять выпечку.

– Глазурь должна остыть, – объяснила она, придерживая своей рукой мою.

– Осталось три минуты, – добавила Тесса.

Ладонь Норы была такой теплой! Почему она все еще держала мою руку? И почему я не хотел, чтобы она ее отпускала? Мне следовало забыть, насколько меня к ней тянет, и привыкнуть, что теперь я занимаю лишь место друга. Казалось, бессмысленно задавать себе глупые вопросы, почему я чувствую себя так или иначе. Но это в определенном смысле помогало мне контролировать себя.

При этом мне приходилось постоянно напоминать себе, что я только Норин приятель. Это было очень нелегко, когда она сидела в такой одежде, глядела мне в лицо и прикасалась ко мне.

Я взглянул на наши руки и посмотрел ей в глаза. Она, кажется, вспомнила, что не следует вести себя таким образом, ведь мы теперь только друзья.