Бельканто - Энн Пэтчетт (2018)

– Иди и пока поиграй. Я приму тебя следующей. «Поиграй»? Она ему что, ребенок? Беатрис взглянула на часы Гэна. Семнадцать минут второго. Теперь она изучила часы досконально, хотя они ее немного и тяготили. Как девушка ни старалась, она не могла и трех минут протянуть, не взглянув на циферблат. Беатрис прилегла на маленький красный коврик перед дверью в столовую, откуда отец Аргуэдас не мог ее видеть, а она, в свою очередь, прекрасно слышала все, что говорилось на исповеди. Она сунула кончик косы в рот и начала его сосать. Голос Оскара Мендосы был таким же мощным, как и его плечи, и даже шепот его разносился далеко.

– Каждую ночь примерно один и тот же сон. – Оскар Мендоса запнулся, не совсем уверенный, что хочет говорить о столь ужасных вещах со столь молодым священником. – В нем происходит ужасное насилие.

– Против наших захватчиков? – невозмутимо спросил отец Аргуэдас.

Беатрис насторожилась на своем коврике.

– Нет-нет, ничего подобного. Я, разумеется, мечтаю, чтобы они отвязались от нас наконец, но учинить над ними какое-то насилие – нет, такого я не хочу. В общем и целом не хочу. Мои сны – про моих дочерей. Я возвращаюсь домой после этой заварушки. То я сбежал, то меня освободили – каждую ночь по-разному. И вот я вижу, что в моем доме полно молодых людей. Как будто мой дом стал закрытым мужским учебным заведением. Каких там только пацанов нет – мелкие, здоровенные, белые, черные, толстые, тощие… Они везде. Они едят продукты из моего холодильника и курят сигареты на моем балконе. В ванной они бреются моей бритвой. Когда я прохожу мимо, они смотрят на меня этак равнодушно, будто я никто и звать меня никак, и продолжают заниматься своими делами. Но это-то не страшно, страшно другое. Эти молодые люди… они… они познают моих дочерей. Они стоят в очереди перед их спальнями – даже перед спальнями двух младших! Это просто кошмар, отец. Из-за дверей я временами слышу смех, временами всхлипывания, и тут я начинаю убивать этих мальчишек, одного за другим. Я хожу по дому и ломаю им шеи, как спички. Они даже не сопротивляются, не отступают. Смотрят на меня удивленными глазами, пока я отрываю им головы. – Руки у Мендосы тряслись, и он засунул ладони между колен.

Беатрис решила осторожно заглянуть в столовую, чтобы посмотреть, не плачет ли здоровяк. Ей показалось, что голос у него дрожит. Так вот что снится другим людям! Вот, значит, в чем они исповедуются! Она посмотрела на часы: час двадцать.

– Ах, Оскар, Оскар, – сказал отец Аргуэдас. – Это просто стресс. И никакой не грех. Мы молимся о том, чтобы в наши головы не закрадывались дурные мысли, но иногда они закрадываются, и тут мы ничего не можем поделать.

– Но во сне все кажется таким реальным, – сказал Оскар и добавил нерешительно: – И я не чувствую себя несчастным. Меня обуревает гнев, но убивать мне очень нравится.

Тут отец Аргуэдас встревожился.

– Над этим надо хорошенько подумать, – сказал он. – Молись Господу, проси его защиты и правосудия. И тогда ты вернешься домой с успокоенным сердцем.

– Надо полагать, – с сомнением произнес Оскар. Теперь он ясно осознал, что ждал от священника совсем другого: никакого не оправдания, а только уверения, что все это невозможно в действительности. Что его дочери дома в безопасности и никто их не насилует.

Отец Аргуэдас наклонился к Мендосе, посмотрел ему прямо в глаза и строго произнес:

– Молись Деве Марии. Три круга по четкам. Понятно? – Он вынул из кармана свои собственные четки и вложил их в большую руку Оскара.

– Три круга, – повторил Оскар и начал перебирать четки – на сердце тут же полегчало. Поблагодарив отца Аргуэдаса, он вышел из столовой. В конце концов, молитва – это тоже занятие.

Несколько минут священник молился о грехах Оскара Мендосы, а затем прокашлялся и крикнул:

– Ну что, Беатрис, интересно было подслушивать?

Помедлив, она вытерла кончик косы о рукав, а затем перекатилась со спины на живот и заглянула в комнату.