Невозмутимый командир Эктор занес в свою записную книжку следующие находки: шесть серебряных перочинных ножей в брючных карманах, четыре ножа для обрезания сигар на часовых цепочках, один крохотный, чуть больше расчески, пистолет с инкрустированной рукояткой в вечерней дамской сумочке. Они было подумали, что это зажигалка, и даже попытались высечь из нее огонь, но пистолет выстрелил, оставив маленькую выбоину на поверхности обеденного стола. В ящике стола нашли нож для разрезания писем с эмалевой ручкой, на кухне – множество ножей и вилок разных размеров и форм. На стойке возле камина – кочергу и совок. Нашли тупоносый «смит-и-вессон» 38-го калибра в ночном столике вице-президента – тот даже не стал отпираться. Все это они заперли в один из бельевых шкафов наверху. Часы, бумажники и драгоценности они не тронули. Один парень взял мятную жевательную резинку из женской сумочки, однако предварительно подержал ее перед лицом владелицы, как бы прося разрешения. Женщина слегка кивнула, и он с улыбкой стащил с упаковки целлофан.

Один из бойцов напряженно вглядывался в лица Гэна и господина Хосокавы – посмотрел, отошел, вернулся, чтобы взглянуть еще раз, наступил при этом на ладонь лежащего рядом официанта – тот сморщился и быстро отдернул руку. «Командир!» – позвал парень, слишком громко в такой тишине. Гэн придвинулся поближе к своему шефу, как бы говоря своим движением, что они вместе, что их надо рассматривать как одно целое.

Перешагивая через теплые и трепещущие тела гостей, приблизился командир Бенхамин. На первый взгляд могло показаться, что его лицо изуродовано большим родимым пятном винно-красного цвета, однако через секунду становилось ясно, что это не пятно, а буйный лишай. Красным ручейком он стекал из-под густой черной шевелюры по левому виску и останавливался где-то возле глаза. От одного взгляда на эту хворобу пробирала жалость. Командир Бенхамин посмотрел в ту сторону, куда указывал пальцем мальчишка, и тоже долго рассматривал господина Хосокаву. «Нет», – наконец произнес он. Он уже собрался отойти, но потом снова повернулся к господину Хосокаве и непринужденно пояснил: «Он подумал, что вы президент».

– Он подумал, что вы президент, – быстро перевел Гэн, и господин Хосокава кивнул в знак понимания. Действительно, президент тоже был японцем лет пятидесяти и носил очки. Кроме того, вокруг лежало еще с полдюжины японцев.

Командир Бенхамин приставил винтовку к груди Гэна и надавил на нее. Дуло было не шире пуговицы на манишке у японца и давило резко и сильно. «Не разговаривать!» – произнес командир.

Гэн сказал, что он переводчик. Командир несколько мгновений обдумывал эту информацию, как будто ему сообщили, что господин Хосокава был глухим или немым. Затем убрал винтовку от груди Гэна и отошел. Наверняка, подумал Гэн, от болезни этого человека есть какое-то лекарство. Когда он вздыхал, в груди, там, куда уперлось дуло винтовки, возникала пульсирующая боль.