Бельканто - Энн Пэтчетт (2018)

Господин Хосокава стоял возле рояля рядом с Като и Роксаной. Какое наслаждение выслушать по-японски такую длинную беседу об опере! Вообще слушать слова Роксаны Косс, переведенные на японский. Это было совсем не похоже на то, что она говорила ему лично или кому-то еще о музыке. Слушая чужие разговоры, можно получить неплохое образование. Столько полезного удалось ему в свое время узнать из случайно услышанных фраз – даже полуфраз, пойманных на лету! В плену господин Хосокава познал горести глухих. При том что он прилежно изучал испанский язык, распознавать слова на слух получалось крайне редко. Всю жизнь он мечтал иметь побольше свободного времени, чтобы слушать, и вот, когда наконец это время у него появилось, оказалось, что слушать нечего – только непонятную скороговорку чужих голосов да периодические выкрики полицейских за стеной. В доме у вице-президента была стереосистема, но, по всей видимости, сам хозяин дома имел вкус исключительно к местной музыке. У него были лишь диски групп, игравших на каких-то тонкоголосых трубах и грубых барабанах. Подобная музыка вызывала у господина Хосокавы только головную боль. Командиров же она устраивала целиком и полностью, и в обновлении коллекции CD они не нуждались.

Но теперь господин Хосокава придвинул кресло к самому роялю и весь обратился в слух. Ни заложники, ни террористы не спешили покинуть комнату в надежде, что Като согласится поиграть снова или, еще лучше, что Роксана Косс споет. Кармен и вовсе не сводила с Роксаны глаз. Она считала себя личной телохранительницей певицы, чувствовала за нее персональную ответственность. Девушка устроилась в углу и наблюдала за происходящим с неослабным вниманием. Беатрис немного постояла в гостиной, пожевывая кончик своей косы и болтая со сверстниками, но, когда выяснилось, что сию минуту никакой музыки не предвидится, они тут же отправились смотреть телевизор.

Только господин Хосокава и Гэн были приглашены присутствовать на беседе двух музыкантов.

– По утрам я люблю начинать с гамм, – сказала Роксана, – а после завтрака разучиваю разные композиции: Беллини, Тости, Шуберт. Если вы умеете играть Шопена, то их тоже наверняка сможете сыграть. – Роксана пробежалась пальцами по клавишам, обозначая самое начало шубертовской «Форели».

– Если мы достанем ноты, – уточнил Като.

– Раз нам приносят сюда обед, то наверняка смогут принести и ноты. Я попрошу своего менеджера собрать посылку и переправить мне. Кто-нибудь ведь сможет доставить ее сюда? Скажите мне, что вы хотели бы сыграть. – Роксана огляделась кругом в поисках клочка бумаги, и тут господин Хосокава нашел в себе смелость вытащить из кармана свои записную книжку и ручку. Он открыл записную книжку на чистом листе и передал ей.

– Ах, господин Хосокава, – произнесла Роксана. – Без вас это заключение было бы совершенно другим.

– Вам наверняка дарили подарки получше носового платка и листка бумаги, – возразил господин Хосокава.

– Ценность подарка зависит от искренности дарителя. А также от реальных нужд одариваемого. Мне были необходимы носовой платок, записная книжка и карандаш, и вы мне их предоставили.

– Все то немногое, чем я здесь владею, ваше, – сказал он с искренностью, которая не сочеталась с ее шутливым тоном. – Можете взять мои ботинки. Или часы.

– Вы должны приберечь что-нибудь для будущего, чтобы было чем меня удивить. – Она вырвала из записной книжки лист бумаги и вернула ее владельцу. – Продолжайте ваши занятия. Если мы просидим здесь достаточно долго, то сможем уже не беспокоить Гэна и общаться напрямую.

Гэн все перевел, а затем добавил от себя:

– Тогда я останусь без работы.

– Вы всегда можете отправиться с ними в джунгли, – сказала Роксана, поглядывая через плечо на командиров, которые, воспользовавшись паузой в своих делах, с любопытством рассматривали певицу. – У них, кажется, всегда найдется для вас работа.

– Я его никому не отдам, – сказал господин Хосокава.