Бельканто - Энн Пэтчетт (2018)

Гэн перевел ее заявление, и все глаза устремились на командира Альфредо. Тот усиленно тер переносицу, стараясь избавиться от головной боли – безрезультатно. Музыка потрясла его почти до потери рассудка. Ему уже ничего никому не хотелось доказывать. Он почему-то вспомнил свою сестру, которая умерла от скарлатины, когда он был еще маленьким. Все эти заложники так похожи на избалованных детей, которые вечно чего-то требуют и клянчат! Они понятия не имеют о том, что значит страдать. Командир сейчас был бы рад просто выйти из дома и встретить за стеной любую уготованную ему судьбу, будь то пожизненное заключение или пуля в голову. От недосыпа он был не в состоянии принимать решения. Любое умозаключение представлялось ему безумным. Альфредо развернулся и вышел из комнаты: он направился в кабинет вице-президента. Через некоторое время оттуда послышались неразборчивые голоса телевизионных дикторов, и командир Бенхамин велел Месснеру войти внутрь, а своим бойцам – тщательно обследовать содержимое коробки на предмет присутствия там чего-нибудь, кроме нот. Он пытался говорить уверено, как человек, полностью контролирующий ситуацию, однако уже и сам понимал, что это не так.

Парни забрали у Месснера коробку и вывалили ее содержимое на пол. Там были ноты, переплетенные и непереплетенные, сотни страниц, покрытых нотными знаками. Бойцы просеивали все это музыкальное богатство, перетряхивали его и перелистывали, как будто между партитур могли найтись деньги.

– Потрясающе, – сказал Месснер. – Только что тем же самым занималась полиция за стеной, и вот опять пожалуйста.

К мальчишкам подошел Като и опустился рядом с ними на колени. Он брал у них из рук каждый просмотренный лист и аккуратно складывал Россини к Россини, Верди к Верди, Шопена к Шопену. Иногда прерывался на минуту и читал какую-нибудь страницу, словно это было письмо из дома, и его голова при этом покачивалась в такт музыке. Когда господину Като попадалось что-то особо интересное, он с низким поклоном передавал это Роксане Косс. Он не просил Гэна переводить: все, что ей нужно было знать, находилось в партитурах.

– Мануэль шлет вам свои наилучшие пожелания, – сказал Месснер отцу Аргуэдасу. – Он сказал, что, если понадобится что-нибудь еще, он это для вас найдет.

Священник понимал, что впадает в грех гордыни, и все же наслаждался тем, что сыграл столь важную роль в доставке нот. Ему трудно было говорить – до того кружилась голова от голоса Роксаны Косс. Отец Аргуэдас пошел посмотреть, открыты ли окна. Он надеялся, что стоящему за стеной Мануэлю удалось хоть что-нибудь услышать, хотя бы одну ноту, хотя бы один пассаж. Благословен тот день, когда он оказался в этой тюрьме! Тайны Христовой любви никогда не были ему ближе – ни тогда, когда он служил мессу или причащался Святых Тайн, ни даже в тот день, когда он принимал сан. Он понял, что только сейчас перед ним приоткрывается тот истинный путь, по которому ему предстоит идти в жизни, слепо и безрассудно, как назначено судьбой. В приятии судьбы – вознаграждение, в смиренном предании своего сердца Богу – величие, не подвластное описанию. Как много мы подчас обретаем именно в те минуты, когда думаем, что все потеряно!