Бельканто - Энн Пэтчетт (2018)

– Ерунда. – Господин Хосокава взял Беатрис за запястье, не давая снять часы. – Посмотри сюда. Это очень просто. – Он поднял руку и показал ей свои собственные часы, куда шикарнее, чем у Гэна: яркая монетка из розоватого золота. – Две стрелки. – Он взял ее за обе руки. – Столько же, сколько у тебя рук. Очень легко. – Гэн все перевел.

– Здесь три! – настаивала Беатрис, показывая на единственную стрелку на циферблате, которая заметно двигалась.

– Эта считает секунды. В минуте шестьдесят секунд. Одна минута, один круг, продвигает большую стрелку вперед на одно деление. – Господин Хосокава объяснил ей, как секунды складываются в минуты, минуты – в часы. Он уже не помнил, когда сам в последний раз смотрел на циферблат и интересовался, который час.

Беатрис кивнула, потом провела пальцем по циферблату часов и сказала:

– Уже почти пора.

– Еще семь минут, – уточнил Гэн.

– Я пойду подожду там. – Она хотела было поблагодарить, но не знала, стоит ли. Она ведь могла просто отобрать у него часы. Могла бы просто сказать: «Отдай!»

– А Кармен тоже смотрит этот сериал? – спросил Гэн.

– Иногда, – ответила Беатрис. – Но потом пропускает. Ей не так интересно, как мне. Сегодня у нее дежурство в саду, телевизор она сможет увидеть, только если встанет под окном. Когда я дежурю в саду, всегда встаю под окном.

Гэн взглянул на высокие створчатые двери в конце комнаты, ведущие в сад. За их стеклами ничего не было видно. Только гаруа и цветы, которые начали уже вылезать за пределы клумб.

Беатрис поняла, что он там высматривает, и обозлилась. Гэн ей немножко нравился, и она ему тоже должна нравиться, ведь он только что подарил ей подарок.

– Становись в очередь, – сказала она с горечью. – Все парни прилипли к окнам. Тоже на нее смотрят. Может, пойдешь и с ними встанешь? – Разумеется, это не соответствовало истине. Никаких личных отношений в отряде не допускалось, и это правило соблюдалось неукоснительно.

– Она меня кое о чем спрашивала, – начал было Гэн, но голос его звучал неискренне, и молодой человек решил не продолжать. И вообще он ничего не обязан объяснять Беатрис.

– Я ей скажу, что ты мне подарил часы. – Она посмотрела на свою руку. – Четыре минуты осталось.

– Ты лучше беги, – ответил Гэн, – а то не успеешь занять место на диване.

Беатрис удалилась, но не побежала. Она шла, как барышня, которая точно знает, сколько времени у нее в запасе.

– Что она говорила? – спросил Гэна господин Хосокава. – Она довольна подарком?

Гэн перевел вопрос на английский для Роксаны Косс, а затем ответил обоим, что судить, довольна она или нет, затруднительно.

– Мне кажется, вы поступили умно, подарив ей часы, – сказала Роксана. – У нее вряд ли появится желание стрелять в человека, который сделал ей такой хороший подарок.

Но кто может сказать, что удерживает людей от убийства?

– Я прошу прощения…

Господин Хосокава разрешил Гэну уйти. Раньше он хотел, чтобы Гэн был рядом все время – на случай, если захочется что-либо сказать, но теперь господин Хосокава стал находить удовольствие в молчании. Роксана положила руки на клавиатуру и сыграла начало «Лунного света». Затем она взяла руку господина Хосокавы и снова наиграла мелодию – медленную, прекрасную и печальную. Он повторял движения ее пальцев раз за разом, до тех пор, пока не смог справиться самостоятельно.

Гэн подошел к окну. Моросящий дождь прекратился, но солнца все равно не было – снаружи царили серые сумерки. Гэн взглянул на запястье, понимая, что до заката еще далеко, и обнаружил, что часов у него нет. Почему он ее ждет? Неужели потому, что хочет научить ее читать? У него и так хватает работы, без всяких уроков. Тут каждому в комнате постоянно требовалось перевести свои ценные мысли на какой-нибудь язык. Гэн радовался каждой минуте, когда мог остаться один, минуте, когда мог просто смотреть в окно. Ему совершенно не нужна была дополнительная нагрузка.