Конец игры - Кристи Доэрти (2015)

Что-то грохнуло позади нее, и Элли вскочила на ноги волчком, когда дверь распахнулась, ударив стену. Изабелла стояла в дверях, капюшон черного плаща заслонял почти все лицо. Она держала большой букет лилий в руках. Вода струилась с ее одежды. Элли не заметила, что начался дождь. Но теперь она услышала постукивание капель по крыше и витражам. Ветер сотрясал деревья. Директриса закрыла дверь и повернулась кругом, откидывая капюшон и открывая лицо, бледное и суровое.

— Что ты здесь делаешь?

Почувствовав себя нарушителем Элли утерла слезы.

— Прости. Я просто…

Лицо Изабелла смягчилось.

— Пожалуйста. Не извиняйся. Я была просто удивлена — думала буду одна. Ты имеешь полное право быть здесь. Она прошла в переднюю часть часовни и аккуратно поставила цветы в большую вазу напротив гроба.

— Вы зажгли свечи? — спросила Элли нерешительно. Изабелла взглянула на канделябр рядом с ней, расправляя фиолетовый и золотой атлас, который покрывал престол. Перемещая его в одну сторону, затем сдвигая его назад снова. Элли не знала, как выразить словами чувства.

— Я здесь, — нашлась Элли, — прощаться.

Изабелла перестала дергаться. Когда она подняла глаза, Элли увидела, что они блестят от невыплаканных слезх. Она выглядела настолько убитой горем. Конечно, — она знала Люсинду всю свою жизнь. Люсинда относилась к Изабелле, как к собственной дочери. Точно так Изабелла воспринимала Элли. Реальность застала ее врасплох.

Девушка была так сосредоточена на себе, что не подумала о том, как опустошена Изабелла. Между Картером и Люсиндой — вся ее жизнь просто развалилась. Может, она тоже хочет сказать последние слова.

- ‘Хотели бы вы… посидеть со мной, а? — Элли протянула руку.

— Мы могли проститься вместе.

На следующий день начались похороны Люсинды. В то утро Элли распустила волосы, которые плавными волнами легли на плечи и аккуратно нанесла ей макияж. Ее серые глаза смотрели из зеркала серьезно. Нос все еще оставался красным от вчерашних слез, и выдал ее состояние. Она и Изабелла просидели в часовне, разговаривая до рассвета.

Разгово, который начался со слезами на глазах, постепенно превратился в рассказ директрисы историй из своего детства, с Люсиндой как де-факто ее мачехой. Вскоре они обе смеялись из-за щенка пекинеса, подаренного Люсинде иностранным послом.

— Она не хотела оставлять, но я очень его полюбила, — вспоминала Изабелла. — Я назвала его Носок. Он спал в моей постели, когда я была в школе. Он был такой милый, но очень глупый. Люсинда тогда работала канцлером, так что жила на Даунинг-стрит. Это был ее дом и офис. Однажды премьер-министр приехал на встречу и Носок помочился на его туфли ручной работы из кожи ягненка. Он сказал…

Голос Изабеллы стал грубым, пародируя бывшего шотландского премьер-министра.

— Люси, или пес, или я, но должен сказать тебе, не думаю, что собака будет выдвигать свой??план из восьми пунктов для экономического восстановления.

Элли рассмеялась.

— Она никогда не думала избавиться от этой собаки, — продолжила Изабелла. — Пес прожил пятнадцать лет. Люсинда всегда говорила, что ненавидит его, но я думаю, что она любила его так же сильно, как и я.

— А что насчет Натаниэля? — спросила Элли. — Был ли он близок с Люсиндой тогда? Так же, как ты?

Выражение лица Изабеллы сменилось на задумчивое.

— Он всегда был странным. Тощий парень с перхотью на плечах. Я думаю наш отец давил на него слишком сильно. Всегда требуя совершенства во всем, и ничего не требовал от меня. И его жизнь была такая трудная — потерять свою мать, будучи еще ребенком. Каждый хотел помочь ему, но… — Она подняла руки.

— Он просто сидит со старыми фотографиями… Он ничего не ест.

Лицо Изабель помрачнело; она уставилась в темноту в конце часовни.