Восточная Империя - Саберхаген Фред (1996)

Какое-то мгновение Чап не мог вспомнить, но потом до него дошло: в пещере с сокровищницей Сома. Но он все еще был слишком слаб и только кивнул.

Он снова попытался разглядеть фигуры, движущиеся в дальнем конце пещеры, но не смог — таким вибрирующим от света и жизни был воздух. Уступ, на котором отдыхал Чап, был матовый и совершенно черный, но обтянутый зыбкой и в то же время яркой, словно солнечный свет, пленкой, светящейся прозрачной кожей, образованной жидкостью озера. Пленка эта не знала покоя. В одной ее точке появилось утолщение; утолщение, которое вздувалось и пульсировало, поднялось и оторвалось, превращаясь в кусочек живой материи, который принялся порхать, словно бабочка. Из какого-то другого места выпрыгнул такой же, может быть, чуть более крупный, кусочек, достаточно большой, чтобы быть птицей; он порхал и сжимался по мере того, как таяли его крылья, но не умирал и не падал, а только приобретал новые крылья какой-то другой, более сложной формы; он летал в поющем, светящемся воздухе вместе с бабочкой, и вот они уже слились воедино, трепеща, как казалось, от нетерпения превратиться во что-то еще более крупное и удивительное; но затем, слившись друг с другом, они с легким всплеском погрузились в светящуюся субстанцию озера, разбрасывая веер искрящихся брызг, которые снова покрыли гладкой пленкой черный материал уступа.

Чувствуя, что к нему возвращаются силы, Чап поднял руку и коснулся шеи. Пробежав по ней пальцами, он нащупал шрам, тонкий, с рваными краями, совершенно безболезненный шрам от своей смертельной раны.

— Владыка Драффут, битва закончилась?

Драффут повернул голову к дальнему концу Озера.

— Мои машины все еще трудятся без перерыва. Битва продолжается. Из того, что я слышал от животных и людей, проклятый демон, скорей всего, одерживает победу, хотя, если бы ее исход зависел только от мечей, Запад бы выиграл.

— Тогда у нас остается мало времени. — Чап попытался встать, но он чувствовал себя немногим крепче, чем отблески света.

— Твое лечение еще не закончено. Погоди, вскоре ты будешь достаточно силен, чтобы встать. Что ты имеешь в виду, говоря, что мы должны действовать?

— Мы должны выступить против того, кого ты называешь «проклятый демон», — если ты действительно такой враг демонов, как утверждаешь и как я слышал.

Драффут высоко поднял руки, затем снова уронил их вниз с громким всплеском.

— Демоны! Это единственные живые существа, которых я убил бы, если бы мог. Они губят человеческие жизни и глумятся над их телами. Не ради выгоды, а просто из злобы они крадут целебную жидкость из моего озера и издеваются надо мной, когда я прихожу в ярость, но не могу и схватиться с ними.

Теперь Чап был в состоянии сесть на уступе более прямо, и его голос окреп.

— Ты убил бы Запраноса?

— Его прежде всех! Из всех демонов, что мне известны, он причинил живым существам больше всего вреда.

— Я знаю, где он спрятал свою жизнь.

Вокруг была тишина, только, словно море в ракушке, шумело озеро. Драффут, стоя абсолютно неподвижно, так долго и так пристально глядел на Чапа сверху вниз, что тот начал беспокоиться, не впал ли в транс.

Затем Драффут наконец заговорил.

— Здесь, в цитадели? Мы можем до нее добраться?

— Он прячет ее здесь, в цитадели, где может все время приглядывать за ней. И где мы можем до нее добраться, если будем достаточно сильны и жестоки.

Руки владыки животных, сжатые в кулаки размером с бочки, поднялись из озера, роняя капли.

— Жестоки? Я могу быть достаточно жесток по отношению к кому угодно, по отношению к мертвой материи, демонам и даже к животным, если необходимо. Я не могу причинить вред человеку. Даже — даже если он должен быть причинен.