Последняя тень - Анатолий Махавкин (2020)

— Чего переживать-то? — ягоды закончились, и я отёрла пальцы о штаны. — Подождём ещё парочку трупов и спокойно вернёмся в Салим. Там доложишь королю, так и так, пророчесвто свершилось, и я поднимаю руки.

Сама я святую книгу не читала: грамоте не обучена. Поэтому все эти фразочки знаю от Кира, он рассказывал.

— Ещё раз, — Кир решил игнорировать мои замечания, а вот толстячок принялся злобно пыхтеть, — пророчество ты обнаружил совершенно случайно?

— Ну да, — секретарь покачал жирными плечами. — Как раз дочитал первую книгу «Похождений Лагариуса» и взял второй том. Глянь, между страниц что-то торчит. Думал — закладка, ан нет — писулька какая-то, на жимуинском. Стало интересно, старая ведь бумажка, перевёл. И как огнём обожгло: точно же! Всё ведь так и происходит. Это, как раз, виконт изволили неудачно упасть. Четыре смерти и всё по пророчеству.

— Пророчество, — Кир кисло усмехнулся. — Пророчество, любезнейший, это — когда великие войны или массовый мор. А это, так… Мелкое предсказание.

Он поднялся, сложил злосчастный листок, и спрятал его в кожаную папку с металлическими бляхами на потёртых ремешках и картинкой крылатого змея, глотающего солнце. Вообще-то Кирион выполнял обязанности начальника Следственной службы Кроффа, но тут пребывал неофициально. Однако же служебную папку прихватил и в далёкий Жимуин.

— Дар, — он небрежно кивнул. — Пошли, прогуляемся.

— Господин, — секретарь продолжал недобро коситься в мою сторону. — Должен заметить, что ваша помощница, или кем она там является, своим поведением наносит невосполнимый ущерб репутации посольства.

— Больший, чем смерти семи служащих? — Кир вскинул бровь и толстяк, начавший было поднимать жирную задницу, хлопнулся обратно. — И я уж сам разберусь со своим телохранителем. Оставь свои советы при себе.

Когда мы уходили, я не удержалась и показала толстяку язык. Секретарь побагровел и начал пыхтеть, подобно моржу перед забоем.

— Пройдёмся на место пр… первой смерти, — рассеянно бросил Кир и поправил воротник.

— Ещё раз? — удивилась я. — Ты же там был уже раз пять. Сказал: «очень интересно» пару раз и один: «вроде проясняется».

— Мне нужен кто-то, кто проследит за моими наблюдениями и выводами.

— Угу, тогда ты взял не того человека, — я рассмеялась. — Как вспомни те твои четыре яблока, до сих пор зло берёт!

Угу. Надрезанное, надгрызенное, сгнившее и грязное. Сколько человек посещало комнату за последнюю пару дней? Когда Кир объясняет — всё понятно, а стоит ему замолчать и на столе опять лежат обычные четыре яблока. Говорю же — зло берёт.

— Что у тебя с секретарём? — спросил Кир, поднимаясь по огромным ступеням, ведущим на второй этаж.

— Пытался подслушивать, — я поёжилась. Относительно тепло было только в комнатах. В коридорах царила лютая стужа. Даже иней выступил на стенах, а на потолке так и вовсе, свисали сосульки. И это в Жимуине — середина осени. Очень хорошо, что мы свалим до начала зимы. — Дала по котелку. Он обиделся. Когда на кухне взяла кусок мяса, устроил скандал, дескать ворую. Дала по котелку ещё раз.

— Прекращай, — мы остановились перед дверями в кабинет герцога Истакона. Из окна этой комнаты он и выпал, расколотив башку о лёд. И здесь же повесилась его помощница Замиала. Кир отковырнул собственную печать, и она тут же рассыпалась в его пальцах. — Вопрошающий побери! Проклятый холод. Входи.

Угу, всё, как полагается: ковры, шкафы, массивный стол и огромная люстра, где ещё сохранился кусок верёвки. Не хватало только пары привидений.

Кир подошёл к окну и сдвинул тяжёлые портьеры. Свист ветра тут же стал много громче, а в стекле начали крутиться белые спирали. Кир поманил меня пальцем и указал тёмную полоску на подоконнике, потом ещё несколько царапин тоньше.

— Тёмная — след от сапога. У Истакона на обуви потёртости, а кончики ногтей на руках обломаны.

— На кой чёрт он вообще в такую погоду открывал окно? — я поёжилась.