Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

Вырвавшись из стальных его оков, я сразу вспомнила о своём муженьке, о котором, скорее всего, и были сны — это логично. Я и кинулась проверять, какую милую сопливую муру он мне написал. То, что вечером от моего благоверного никаких смсок не приходило, меня не расстроило, так как я наивно предполагала, что он, стилизуясь под серьёзного взрослого мужчинку, так скоро свои чувства проявлять не станет. Но с утра я ожидала получить самое простенькое «доброе утро, принцесска», причём я даже не настаиваю на «принцесске», пусть будет просто «малышка», «детка» или что он там ещё любит говорить. В общем, меня устроила бы даже простецкая «доброе утро», но получила нечто иное. А именно: «НЕ ЗВОНИ МНЕ БОЛЬШЕ НИКОГДА!» от… Оливера.

Сообщение повергло меня в некое состояние анабиоза, и моему беспечному ворочанию в кровати пришёл конец: мозг стал просчитывать всевозможные варианты, чем же я могла ему досадить. Ничего путного на ум не приходило, да и мои звонки, в ходе которых я желала разъяснить ситуацию, отсылались к механическому голосу вежливой тётеньки, с достоинством сообщающей, что «абонент находится вне зоны действия сети или выключен, попробуйте позвонить позднее».

Я ещё минут пять переживала на эту тему, вздыхала, прижимала к волнующе вздымающейся груди (ха-ха, да нет, конечно, моя грудь осталась недвижима, всё же всколыхнуть то, чего особо-то и нет, не всякому Копперфильду дано, а уж мне так тем более) заломленные скорбно руки, потом вспомнила о Шере и теперь мои мысли стали откровенно странными.

Олли тут же покинул территорию моего мысленного аэродрома, где дореволюционными кукурузниками мысли, выстроившись в «кубанскую этажерку», с жизнеутверждающими надписями, типа «не ссы, подруга, Тёма просто ещё спит», «Артёмка телефон посеял — он тот ещё балбес, ему можно», «Артём боится», летая по небу моего сознания, сбивали вражеских лётчиков с не менее жизнеутверждающими надписями: «да ну нужна ты своему Охренчику, как корове седло», «нефиг ушами хлопать, слоняра, ещё взлетишь», «вот тебе кляп — заткни фонтан неуёмной фантазии» ещё на подлёте.

Воздушные бои шли быстро, экспрессивно, катастрофично, захватывающе и несколько грустно. Я бы могла так весь день проваляться в ожидании его звонка, но даже не знала, что я ему скажу.

Всё же решив, что солнце не зря так нещадно слепит глаза, я, повернув голову, наконец-то, заметила её — Соню, от неожиданности перепугалась и, ойкнув, низверглась с кровати прямо на пятую точку, заработав на мягком месте бонусом дополнительный синяк.

Даже руку не подаст, исчадие глубин подземных. Но моей сестрёнке было явно не до моего феерического полёта и на моё скомканное приветствие она не повелась. Сестрёнка сидела на своей кровати, не шелохнувшись, и как зомби таранила меня затуманенным взглядом глаз, не спавших всю ночь, красных и маниакальных. На её лбу пролегали недетские морщины, спутанные волосы трансформировались в самое настоящее воронье гнездо, а под глазами темнели неизменные спутники трудолюбивой заводчанки — круги — таким образом её организм выставил табличку о своём закрытии на срочный ремонт.

Если бы я обладала способностью к чтению мыслей, о чём в последнее время я стала задумываться частенько, то могла узнать, о чём думает сиё неугомонное создание и почему сейчас оно мрачно. И тогда меня собакой Баскервилей загрызло бы чувство вины на радость Сонечке. И на радость Шеру, наверное, ведь тогда ему не пришлось бы объясняться со мной, решать судьбу наших дальнейших отношений, строить нашу ячейку в социуме. Это пугало меня, а уж его и подавно. Но мысли читать я не умела.

Я невольно вновь вернулась к размышлениям о Шере.

Соня вылезать из транса не торопилась. В её мозгу дикими скакунами с погоняющими их есаулами из степей проскакивали события прошедшей недели.

Три слова: я тебя люблю. Луну дарю.

У меня в руках цветы — приди к фонарю[1]