Слёзы любви - Мира Майская

— Конунг не ходи в город, запроси выкуп. Плохое чую.

Сверр ту же отослал меня и Хвата на корабль, откуда мне было совсем не видно, что происходит у ворот. Но потому, как потом варяги отступили, стало понятно что моего совета послушались.

Осада продолжилась и на шестой день, ворота вновь открылись и из города вышли двое., это были переговорщики.

Разговор затягивался, не могли договориться об откупе за взятие города. Торговались долго, никто не хотел отступать. Не выдержала, мне хотелось помочь, и я приблизилась:

— Конунг пригрози им пройтись по побережью, сжечь прибрежные поселения. Они от них сильно зависят.

И Сверр услышал меня, немного размыслив, так и сказал переговорщикам. Те немного помялись и вернулись в город, передать его слова. В итоге они согласились на все наши условия, мы получили, то что хотели, не потеряв ни одного воина.

Загрузив всё добро на корабли, мы двинулись в обратный путь, но через семь дней пути, когда корабли вернулись из моря в Днепр, вновь пристали к берегу.

Здесь конунги отпустили своих людей и они погуляли по степным краям возле впадения Днепра в море, на славу. Они захватили много добра, грабя и не сомневаюсь убивая. В полон было взято много люду, из незнакомого мне народа. Червень уж клонился к завершению, когда мы легли в обратный путь.

Путь домой шел тяжело, суда были тяжелые, загруженные добром и людьми. Эти люди, я видела как они плакали и слышала их крики, сердце мое разрывалось. Я чувствовала исходящий от них ужас и отчаянье. Собираясь пойти и поговорить с Рёриком, и предупреждаю об том Хвата.

— Хват, я пойду поговорю с Рёриком, может он отпустит невольников.

— Хочешь настроить его против себя?

— О чём ты? Почему так?

— Сама не видишь? — помолчал и добавил.

— Они живут этим. Не видела в Ладоге, сколько там невольников?

Я замолчала, обдумывая его слова. В поселении гётов, не было тех кого против воли держат. Были конечно люди с чужих земель, но я не видела, чтобы их связывали или били. Две девушки помню из детства жили при доме конунга, но потом и их не стало. Остались местные, что помогали ему в доме, но он всегда их за это благодарил, шкурами или сукном, едой помогал.

При домах ближних конунгу жили несколько мужчин, из чужих. Но они всегда свободно ходили по поселению, некоторые женились и оставались, а какие уходили и их не держали. Часть возвращались, часть приходили на время. Но таких, чтоб держали связанными и били не было.

Чуть позже я всё же пошла к Рёрику, но уже зная, что ему скажу.

Он в это время отдавал команд своим людям, что и куда загружать, я постояла немного рядом, поняла, что на меня не обращают внимание. Взяла себя в руки и заговорила:

— Конунг Рёрик, поговорить надо, — постаралась вложить в свою голос всю твёрдость. что могла.

Он не повернулся ко мне, продолжая отдавать команды проговорил:

— Чего тебе?

— Конунг отпусти пленников…

После моих слов Рёрик замер и замолчал, перестав командовать погрузкой. Затем он резко развернулся и схватил меня за шкирку, я успела только пискнуть.

— Куда ты лезешь мальчишка? — он отбросил меня от себя.

Я больно ударилась об каменистое побережье, и так и осталась сидеть на земле.

— Ты пожалеешь, корабли не выдержат такой нагрузки.

Замолчала, и он молчал. И не удержалась:

— Я требую свою долю добычи, по вашим законом, могу её забрать сейчас.

Рёрик вновь резко развернулся и закричал:

— Эй, словен. Убери его от меня, или я за себя не отвечаю.

Хват подошёл и укоризненно покачал головой, осуждая меня. Мы ушли на кнорр, где я забилась в угол.

Пока сидела думала о том, что вернусь домой, увижу отца, что он мне скажет.

Отец хочет мне хорошей жизни, беспокоится о моем будущем. Я понимаю его желание, найти мне сильного мужа. Это даст шанс мне и племени выжить.