Слёзы любви - Мира Майская

На седьмой день после смерти, люди отмечали сьюунд[10], так как обряд включал в себя распитие хмельных напитков — сюмбел. Проведение этой церемонии завершало земной путь усопшего, и бабушка отправилась в Хель[11].

Только после проведения этого обряда, наследники могли предъявить права на наследство. Но у бабушке Дорте, никого из родственников не было, а потому всё её нажитое передаётся общине. А потому после совета старейшин, избушку Дорте отдают, семье, что недавно пришла в наше поселение. Их дом так и не достроен, отец семейства ушёл вместе с конунгом в поход.

На следующий день после совета, в дом приходит женщина и говорит, что теперь она с детьми, будет жить здесь. Как то противиться этому не смею, я чужачка среди гётов, принятая ими, куда мне. Я не имею среди них не прав, и не голоса.

Собрав свои пожитки, несколько рубах, да теплую короткую олпу, что сшила себе из остатков шкур, завернула все в холстину, и завязав пошла на выход из избы.

— Ты куда? — это новая хозяйка.

Я пожала неопределённо плечами, куда идти не знала, да и как жить дальше, тоже не знала.

— Не гоню тебя, оставайся. Дети у меня малы, поможешь с ними.

Сказать, что я была рада предложению не могу, но это было хоть что-то. Если не остаться, куда идти? Вновь в сарай? Понимая, что другого, более лучшего меня ничего не ждёт, приняла это, как ещё один этап своей жизни.

— Останусь, — опустила узел, что собрала до этого.

И я осталась, работая не покладая рук, ухаживала за двумя детьми, качала люльку, готовила, стирала, шила одежонку. Я делала всю работу по дому, а за это только и получала тычки и оскорбления.

— Криворукая, опять за кашей не уследила — кричала Улфа, так звали женщину, новую хозяйку избы Дорте.

А когда мне с двумя детьми на руках? Были ещё корова и лошадь, их тоже нужно накормить, напоить, вычистить стойла?

Как только пошли первые грибы и ягоды, я полдня проводила в лесу, не разгибаясь занималась собирательством. А возвращаясь домой, всё шло по кругу.

Уборка в сарае, дойка в коровы…

Сготовить еду на печке…

Накормить детей…

Постирать…

И сесть за рукоделие.

Улфа наслышанная, что я искусна в рукоделии, брала для меня у соседей работу. У меня ежедневно были иль шитье, иль вышивка. Я беспрестанно пряла, вязала и ткала.

Мой день начинался на заре и заканчивался только когда, я уж когда засыпала, при свете лучины, сидя за веретеном или у прялки, или подшивая, что-то из одежонки детишек.

Я сильно похудела, как сказала соседка Фиора:

— Ой Яська, от тебя одни глаза остались. Замучила тебя совсем, Улфа.

Она покачала неодобрительно головой, только легче мне от этого не стало.

Так проходило моё лето, в сплошной круговерти, суете, и работе.

Когда лето подходит к своему завершению, я внезапно заболела, силы покинули меня, я стала терять себя, проваливаясь в темноту. Это могло случиться внезапно, темнота накрывала, и меня начинало трясти.

— Припадошная, — начали говорить люди вокруг.

Я совсем перестала выходить из избы, стыдясь, что это могло случиться на людях. Только ранним-ранним утром, когда солнце ещё не встало, можно сказать по темноте, я убегала из дома и проводила большую часть дня в лесу, собирала грибы, стирала бельё и потом долго сидела на берегу ручья.

Уже по темноте я возвращалась в дом когда все спали, тихо готовила еды, чтобы на следующий день вновь уйти. Недовольная тем, что я отлыниваю от того, что было до этого взвалено на меня, в один из вечеров укараулила меня возвращающуюся с корзинкой грибов.

Она встретила меня в темноте сеней, долго била меня деревянным черенком ухвата, я кричала от боли. А потом, когда я упала на пол, ещё чем-то, похожим на визжи. Когда она успокоилась и ушла в дом, не смогла встать, силы покинули меня и я погрузилась в темноту.