Тысяча порезов - Энн Малком

— Нам нужно что-то сделать с Лоренцо, — вздохнул я. Я не пытался ходить вокруг да около, не пытался смягчить удар. Слишком уважал его за это. И также знал, что он это ценит.

Дон вздохнул, внезапно став выглядеть на все свои семьдесят два года. Морщины на его загорелом лице углубились, проницательные карие глаза потускнели и показали, как тяжело ему пришлось в этой жизни.

— Я знаю. — Он провел рукой по своей острой челюсти, в его голосе звучало мрачное согласие.

В течение многих лет он защищал своего сына, и я тоже. Мы рассуждали о его ошибках, исправляли их и старались изо всех сил скрыть все его промахи. Которых было много. Он трахал жен других семей, чуть не спровоцирую этим войны. Портил поставки, что обошлось нам в сотни тысяч. Напивался и вел себя агрессивно во время игр в покер, угрожая людям именем своей семьи. Несколько раз затевал драки с полицией, которые выписывали ему штраф за неправильную парковку, и вообще думал, что он неприкасаемый.

И так оно и было.

Он был сыном самого опасного человека в городе, если не во всей стране. Был наследником престола.

Но все сложилось не так.

Очень быстро стало ясно, что Лоренцо не создан для того, чтобы быть главой семьи. То, что случилось с Изабеллой, сломало его почти во всех отношениях. Я предполагал, что это тоже сломало меня, но в правильном смысле. Это означало, что я идеально подходил на роль, требующую холодного сердца и железной воли.

Мы все пытались направлять Лоренцо, чтобы прошлое тоже служило для него неким топливом. Но несмотря на любовь, которую Дон питал к своему сыну, он не был сентиментальным человеком. Когда ему пришло время уходить в отставку, он знал, что Лоренцо не сможет принять титул Дона. И отдал его мне.

Лоренцо хотел моей смерти. Я знал это. Мальчик, который когда-то любил меня и уважал, превратился в презирающего мужчину. Он думал, будто я что-то украл у него, хотя на самом деле это изначально не принадлежало ему.

— Я пытался поговорить с ним, — вздохнул Винсенций. — Много раз.

— Боюсь, он не умеет слушать, — сказал я ему.

Его лицо показало отчаяние и смирение, которые он испытывал к этому факту.

— Боюсь, ты прав. Я не знаю, что еще сделать.

Я откинулся на спинку стула.

— У него слишком много власти, — прямо сказал я. — Мы дали ее, потому что думали, что это поможет. Даст ему цель. Покажет, что у него есть потенциал стать Доном.

— И это не сработало.

— Нет, — сказал я.

Винсенций выпрямил спину.

— Я полагаю, у тебя есть план.

— Я бы назвал это последним шансом, — поправил я.

— Слушаю.

— Мы отвергнем его. Не полностью, но снимаем с него все деловые обязанности, которые у него есть в настоящее время. И деньги тоже. Это будет до тех пор, пока он не сможет добиться чего-то. Пока не повзрослеет, мать твою.

Винсенций переварил мои слова. Он недоволен. Несмотря на то, что он был жестким человеком, одним из самых безжалостных на земле, который, не колеблясь, убил бы человека, если бы понадобилось, он все еще не готов был причинить боль своему сыну.

— Как скажешь, — сказал он наконец. — Теперь это твоя семья.

Я нахмурил брови.

— Нет, Дон. Это всегда будет твоя семья. А я хочу убедиться, что Лоренцо не уничтожит ее. Я найду для него способ быть достойным своей фамилии.

Дон не ответил.

Мы оба знали, что я не могу давать подобных обещаний. Знали, что более чем вероятно, мне придется убить его сына в ближайшее время.

Глава 11

Сиенна

— Ты новенькая.

Я вскочила, пока варила себе кофе. Как бы сильно я ни ненавидела это место — как бы сильно ни говорила себе, что ненавижу это место, — кофемашина была из другого мира. У меня был свой распорядок дня. За него я цеплялась всю свою жизнь, действуя по строгому порядку. Это давало мне видимость контроля.