Еретик. Книга первая - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2020)

– Вот эта буква читается как «Э» за счет акута[4]. Я имею в виду эту… палочку над буквой. А «е» на конце нужна, чтобы последняя буква твоего имени читалась как «з». И вообще читалась. Понимаешь?

– Да! – вдохновленно воскликнула Элиза, повернувшись к нему. И вновь ей показалось, что сейчас он должен поцеловать ее, но он этого не сделал. Казалось, он выжидает правильный, идеальный момент, и отчего-то Элиза была лишь благодарна ему за это томительное ожидание. – А как пишется твое?

Вивьен кивнул и, приняв веточку из ее руки, начертал на земле: Vivien Colère.

– У тебя тоже есть такая буква, – заметила Элиза, – с… акутом.

– Это называется гравис[5], – качнул головой он. – Читается так же, но при написании обратное ударение может менять значение слова. Если хочешь, я научу тебя читать и писать. Как-нибудь… со временем.

– Очень хочу! – воскликнула Элиза.

Ее лицо без света костра в быстро сгустившейся тьме казалось загадочным и пленительно прекрасным.

– Помнится, ты хотела провожать луну, – улыбнулся Вивьен.

– Ох… – словно только что вспомнив об этом, Элиза снова взялась за дрова, – верно. Я сейчас…

***

Тень, скользя по деревьям и траве, будто бы танцевала вместе с Элизой, плавно двигая еще одной парой рук. Девушка, не спеша, кружилась вокруг костра, словно подражая своими изящными движениями языкам пламени, что стремились ввысь и мелькали за ее силуэтом.

К собственному удивлению, сегодня помимо танца она решила исполнить давнюю песню, которую слышала еще от матери в далеком детстве. Она пела не слишком громко, но так, чтобы ее гость мог насладиться мягкими и мелодичными переливами ее бархатного голоса:

Как ветер играет, и катятся волны

По полю весь день и туда, и сюда,

Так руки мои, что раскинула вольно,

Танцуют, но это – еще не беда.

Как вьется от ветра узорная лента,

Играясь со мной – и туда, и сюда,

Так стан мой ручьем в ожидании лета

Танцует, но это – еще не беда.

Но если мой голос однажды услышишь,

Забудешь надолго и сон, и покой,

И будешь глядеть на меня до рассвета,

Ведь пламя и ветер танцуют со мной.

Но если мой голос однажды услышишь,

Забудешь надолго и сон, и покой,

И будешь глядеть на меня до рассвета,

Ведь пламя и ветер танцуют со мной.

Песня словно бы задавала ей причудливый ритм, в котором она кружилась, сливаясь воедино с природой и провожая уходящую луну. Огонь поблескивал в ее волосах и в мелодично позвякивающих браслетах и кулонах, которые она надела для ритуального танца. Они так причудливо смотрелись на ее запястьях вместе с четками, что подарил ей инквизитор…

Вивьен поймал себя на том, что невольно расплывается в улыбке от этого завораживающего зрелища, несмотря на все попытки вернуть лицу подобающую серьезность. Сегодня танец вовсе не казался ему опасным ритуалом – сегодня он чувствовал, что Элиза танцует для него, приглашая его в свой удивительный и загадочный мир, откуда – он знал – ему уже не будет возврата.

Однако при этом он продолжал напоминать себе: «танец – лишь одна из особенностей образа жизни Элизы. Особое таинство ее и ей подобных. И не стоит смотреть на это, как на…»

Как на что?

Он не решился довести эту мысль до конца – внимание его снова сосредоточилось на Элизе. Девушка высоко подняла руки и, не опуская их, продолжила извиваться всем телом, сейчас выглядевшим особенно привлекательным.

Вивьен прерывисто вздохнул, вспомнив замечания Ренара. Руки его сжались в кулаки.

«Избавь меня, Господи, от греховных мыслей», – немо взмолился он, не в силах оторвать взгляда от танцующей девушки. Уже через мгновение не грех похоти, а мольбы об избавлении от него показались ему неуместными. По-видимому, Господь остался глух к его не самым искренним порывам.