Малафрена - Ле Гуин Урсула Кребер (2004)

— Вряд ли я способна перемениться в отношении того, что люблю, — сказала Лаура. Лицо ее было обращено к темной громаде горы Сан-Лоренц, высившейся над озером на фоне заката. — Но, видишь, ты уже влюблена, уже ступила на избранный тобой путь… а я все еще нет! Я вообще не знаю, куда мне идти. Сижу и жду, а время проходит — мимо, мимо, мимо! Так и вся жизнь мимо пройдет… Наверное, все-таки есть и у меня какое-то иное, большее предназначение, как ты думаешь?

Пьера молчала. Сейчас она вдруг почувствовала, что Лаура старше ее не на три года, а значительно больше. Действительно, порой разница между шестнадцатью и девятнадцатью годами поистине огромна. Пьера понимала, насколько еще неполноценен, недоразвит ее характер, и это не имеет никакого отношения к возрасту. Лаура считает, что она влюблена… Действительно, полтора месяца назад Пьера тайно обручилась с Александром Сорентаем и тут же все рассказала Лауре и показала ей перстень с красным камнем, подаренный ей Александром, который теперь повесила на цепочку и носила на шее. Все это правда. Но стоило Лауре намекнуть на это — и Пьера вспыхнула от стыда, словно ее застали за кражей варенья в кладовке. Да, она собиралась выйти замуж за Александра Сорентая, но… может быть, когда-нибудь потом, а в глубине души их помолвку она вообще серьезно не воспринимала. Зато Лаура воспринимала ее со всей серьезностью; ей бы и в голову не пришло, что подобными вещами можно играть. Например, заявить, что ты влюблена и обручена, вовсе этого человека не любя. Пьера чувствовала себя маленькой и глупой; а подаренный Сорентаем перстень с красным камнем холодно касался ее груди, будя угрызения совести. «Ох, и свинья же я! — думала она. — Настоящая свинья!»

— Я знаю, когда ты влюбишься, — сказала наконец Пьера, — то в совершенно потрясающего человека! В настоящего короля! Тут, конечно, таких нет, так что это будет человек издалека, храбрый и благородный, как дев. И ты уедешь с ним в дальние края, повидаешь — ну, я даже не знаю! — Вену и другие города, и у тебя будет интересная, чудесная жизнь, ты станешь работать с ним вместе и писать домой письма, а я буду тебе завидовать…

— Глупышка! — ласково сказала Лаура. — С какой стати и ради чего мне уезжать из Малафрены? Пойдем-ка — пора к вечерне, Пери.

— Ох! Я совсем забыла, ведь и мисс Элизабет тоже хотела пойти! Скорей! — Пьера вскочила, готовая бежать, — точно резко отпустили ветку, притянутую к земле. Лаура неторопливо распрямила затекшие ноги, встала и последовала за ней. Они отнесли Элеоноре письмо Итале, запрягли в повозку пони и поехали в Вальторсу за гувернанткой Пьеры. К началу службы они едва успели. Здесь, у подножия горы Сан-Лоренц, солнце уже давно погасло. Гранитная часовня Святого Антония казалась совсем маленькой, почти игрушечной на фоне мрачной, заросшей лесом горы, высившейся над озером. В часовне пахло влажным камнем, побелкой, благовониями и сосновой смолой. Лаура, Пьера, полная спокойная мисс Элизабет, молодая крестьянская пара да три старухи — вот и все прихожане в тот вечер. Они благоговейно слушали священника, а вокруг царила глубокая тишина, свойственная этим уединенным местам. Становилось все прохладнее. Когда после окончания службы они вышли из часовни, озеро вдали казалось темно-серым из-за быстро спускавшихся сумерек, а вода в тени горы покрылась полосами из-за сильного холодного ветра, который поднялся к вечеру.