Невеста для Зверя - Марианна Волгина (2021)

– Да, – соглашается он просто, – сошел. Иначе бы… Отправил тебя к родителям, несмотря на то, что ты – Перозова.

– Отправь… – надежда опять призрачной бабочкой возникает передо мной.

Отправь, ну что ты думаешь? Тебе же чистая нужна! Отправь! А я сумею затеряться, только бы границу пересечь…

В этот момент все мои сомнения о том, где я возьму деньги, на что буду жить, как посмотрю в глаза родителям, вообще все, что до приезда сюда, на родину, волновало не на шутку, кажется настолько пустой блажью! Особенно, если сравнивать с моим нынешним положением. Все же, все познается в сравнении.

В Стокгольме я опасалась многих вещей, не осознавая, насколько была свободна.

А сейчас у меня ничего нет. И кажется, что, получи я вожделенную свободу, все остальное сумею сделать! Всего сумею достичь! Главное, вырваться из этих жутких лап!

– Нет, – убивает он мою бабочку-надежду один коротким словом, – теперь нет.

– Почему? Тебе же чистая… А я… – все еще пытаюсь достучаться до него, не веря в то, что все пропало окончательно.

– Плевать… После свадьбы калым назад затребую. А тебя себе оставлю. Первой женой не быть тебе, конечно, но второй – можно.

Меня начинает трясти от ярости и безысходности, а Азат, этот монстр жестокий, решив, видно, что все разговоры завершены, наклоняется, полностью лишая возможности дышать хоть чем-то, кроме его дурманящего запаха, и присасывается к бешено пульсирующей жилке у основания шеи. Это так больно, что я вскрикиваю, бью его по плечам, невольно шире распахивая ноги, стараясь упереть пятки в жесткие, словно каменные бедра.

Азат не обращает внимания на мое сопротивление, задирает платье чуть ли не до макушки, рывком спускается ниже, и я, ослепшая из-за того, что на лице моем – плотный подол одежды, ощущаю, как горячие губы касаются живота! Это настолько интимно, настолько жутко, что я даже кричать не могу, только шепчу сбивчиво:

– Прекрати, прекрати… Слышишь? Перестань… Ай…

В этот момент из головы пропадают все мысли. Вообще все. Полностью. Только ощущения остаются.

Его губ, танцующих вокруг моего пупка, его рук, уверенно раздвигающих ноги… Его пальцев.

Там. Прямо там.

Ох! Это так стыдно! Стыдно, стыдно, стыдно!!!

Я пытаюсь свести ноги, но он не разрешает!

И трогает меня, бесстыдно и грубовато, прямо через нарядные национальные штаны из тонкого шелка.

У его движений теперь есть ритм. Сводящий с ума ритм.

Губы все так же периодически трогают нежную дрожащую кожу живота, пальцы неумолимо двигаются…

А еще он беспрерывно что-то шепчет.

Я не понимаю, что, речь родная, но странно певучая, более гортанная, чем мне привычно. И этот ритм, так жутко и правильно совпадающий с тем, что он сейчас делает со мной, тоже сводит с ума.

Неожиданно и страшно.

Я не могу себя больше контролировать, совершенно не управляю своим телом, кричу, извиваюсь, сжимаю бедрами его ладонь…

Подол платья не позволяет толком сделать вдох, ничего не видно, я схожу с ума от ощущений!

И окончательно теряюсь в окружающем мире, дрожа и комкая покрывало безвольными пальцами вытянутых над головой рук. Зверь еще в самом начале определил их туда и все это время держал за запястья, не позволяя бороться.

Судороги, сладкие и сумасшедшие, прошивают тело еще долго. Кажется, что вечность.

А затем все прекращается.

Зверь откатывается с меня, но не уходит.

Чувствую, как прогибается под его весом кровать сбоку.

Руки мои освобождаются, но я не тороплюсь убирать подол от лица.

Потому что то, что сейчас случилось… Ох… Это так стыдно… Это так неправильно… Порочно.

Он что-то сделал со мной, как-то заставил… Это чувствовать. Я не хотела! Не хотела!

– Хорошо пахнешь, сладкая, – низкий, хриплый голос бьет по нервам.

Я приспускаю подол до уровня глаз, пряча огненные щеки.

Кошусь на Зверя, молчаливо лежащего рядом.