Нана - Елена Сокол (2018)

Остановился подле него, заглушил мотор, слез, поставил байк на подножку, снял маску и шлем. Втянув жадно запах пыли, адреналина и выхлопных газов, повернулся к брату и протянул руку. Рукопожатие вышло крепким. Но в нем явственно ощущался какой-то непривычный доселе холод. Мы больше не были сросшимися деревьями с переплетающимися ветвями, у нас не было одного на двоих сердца, мы не дышали одновременно в такт друг другу. Нас что-то словно разъединило насильно. Или кто-то.

Один из нас.

Или сразу оба.

И от понимания этого странно ухнуло в животе, незаживающей раной ковырнуло в самое сердце. Будто дали под дых. Это так больно, точно я вдруг потерял часть себя.

Мы были вместе всегда.

Рядом в мамином животе. Щека к щеке, как на том старом выцветшем снимке с УЗИ. Рядом на диване под толстым одеялом. Уставшие и отрубившиеся, едва только мама запела нам колыбельную. Спящие бок о бок, потому что так теплее, и держащие друг друга за пальцы — так привычнее и спокойнее.

Рядом у батареи на полу, плечом к плечу, когда ее однажды вдруг не стало. Всхлипывающие, растерянные, отчаявшиеся. Рядом с ее холодным телом на кровати утром. Слушающие крики и топот смятенных соседей, пытающихся дозвониться в скорую. Напрасно. Ведь она была мертва уже давно — мы нашли ее уже окоченевшей.

Лежала, словно продолжала мирно спать. Не видела снов. Не дышала. Синяя. Умиротворенная, точно пару секунд назад закрыла веки. Но они больше не дрожали, грудь не вздымалась от ровного дыхания, руки были ледяными. Сердце не билось. Просто остановилось, и все. Точно отработало свой положенный срок. Все. Тишина. Ее больше не было.

А мы были рядом. Нам было всего восемь лет. Держались друг за друга, и не думали, что когда-то сможем отпустить. Были единым целым. Либо так, либо никак. Все и всегда вместе, во всем согласны друг с другом. Обо всем могли друг другу рассказать. Вся жизнь одна на двоих. Плечом к плечу. Точно приклеенные. Сросшиеся. Неделимые. Мы.

Которых больше почему-то не было. Почему?

— Привет! — Быстрее отпустил мою руку.

Неловкость. Странная, сквозящая холодом и отчужденностью. Непривычная, но все чаще мелькающая меж нами.

— Привет. — С неудовольствием отметил, что он даже рад тому, что белая футболка спасла его от вынужденных объятий с грязным, вспотевшим мной. — Соскучился по кроссу? М? Не хочешь прокатиться? — Спросил его привычно, а выглядело, будто надавил на больную мозоль.

Кирилл посмотрел на меня так, словно это я его лишил любимого дела. Словно я заставил тогда отказаться от гонок. Хмыкнул, пряча за улыбкой раздражение и досаду.

— Не сегодня. — Опустил взгляд, постукивая по ноге какой-то коробкой. — Есть дела поважнее.

Да уж точно. Это я, дебил, второй раз за день наматываю круги на трассе, пытаясь привести себя в чувство. Которая уже ночь без сна. Полон решимости пойти и наделать глупостей от непреодолимого желания заговорить с девушкой, которая лишила меня покоя и сна. О которой ничего толком и не знаю. Да что там — совсем ничего, кроме того, как она выглядит. И того, что она реально светится. Точно солнышко в дождливый день. Удивительная. Необыкновенная.

— Какие дела? — Поинтересовался, вздохнув. — Думал, мы с тобой будем вещи перевозить в новую квартиру.

Брат медленно поднял на меня глаза:

— Да… Никакие. Нужно немного денег заработать. — Отмахнулся. — Не хочу в этой дыре жить. — Наморщил нос. — Ты хочешь — живи, я — не стану.

Вот и нет больше никакого «мы». Пора бы и мне повзрослеть.

— Все еще на Олеську злишься? — Усмехнулся я.

— Да. Ловко она папашу развела. — Тряхнул головой, и этот жест мне что-то напомнил. Точно. Совсем как Левицкий, еще и сплюнул смачно на землю. Перенимал потихоньку все его повадки. — И покупателей на дом быстро нашла. А нам теперь съезжать в эту…

Сжал губы, чтоб не выругаться.

— Нормальную я нашел квартиру, не выеживайся.

Кир шумно выдохнул: