Нана - Елена Сокол (2018)

Звук поездов и здешней суеты понемногу, но успокаивал меня. Мерный гул, скрежет тяжёлого металла по рельсам — просто музыка, особенно когда к ней привыкнешь. Во дворе, заваленном мусором по всей длине, окружавшего его забора, было тихо. Здесь в основном жили сотрудники вокзала и те, кому квартиры достались после сноса старого деревянного барака.

А еще там росла яблоня. Прямо посередине двора. Старая, с погнутыми ветками, покрытыми толстым слоем пыли, и крошечными серыми яблочками, которые никто и никогда не отваживался пробовать. Даже местные попрошайки. Да и зачем им? И так не плохо зарабатывали. После длинной смены на вокзальной площади они убирали таблички в сумки, переодевались в приличные вещи и спускались в метро, где их ждала обычная жизнь вполне обеспеченных хотя бы минимальными благами людей.

Сегодня под яблоней сидела девчонка. Прямо на земле. Худющая, в рваных джинсах, закатанных до колен, и засаленной синей толстовке с изображением неприличного жеста. Навалившись спиной на дерево, она гладила по спинке ту самую трехногую дворнягу. Они даже были чем-то похожи. Обе с огромными глазищами, тощие, осунувшиеся и сгорбленные под тяжестью жизни. На вид девочке было лет шестнадцать, может, чуть больше. Но висящая мешком одежда, выпирающие скулы и странная стрижка с выбритыми висками и рваными краями волос на макушке делали ее вылитым мальчишкой-подростком.

Только сигарки не хватало.

А нет, ошибочка.

В эту секунду в ее руке появилась папироса. Настоящая толстенькая самокрутка. Она повертела ее в руке, понюхала, словно по-собачьи забавно шевеля носом, и снова спрятала за ухо. Затем продолжила теребить дворняжку за загривок, время от времени ласково поглаживая.

— Чо встала?

А это уже мне. Видимо оттого, что замерла возле них и уставилась во все глаза.

— Прости… — Сглотнула, спешно спустила лямки рюкзака и принялась в нем шарить. Нащупав среди спутанных проводов поломанных наушников пакет с бутербродами, извлекла его на свет. — Вот. — Протянула ей. — Хочешь? Бери, угощайся.

Мне показалось, что это будет милым жестом. Как в свое время помогли мне, так и я сейчас могу поделиться частичкой своего скромного ужина.

— Пф. — Скривилась вдруг девчонка, оглядывая меня своими большими глазищами с ног до головы. Усмехнулась и тут же натянула маску суровости. — Я тебе кто, бомжара, что ли?

— Ой… — У меня даже воздух в горле застрял.

Как же объяснить, что я всего лишь хотела помочь?

— Слышь, ты, катись давай отсюда, пока я не встала и не наподдавала тебе под зад! — Дальше голосок, принадлежавший хрупкой девочке, стал изрыгать такие ругательства, что бутерброды от страха сами бросились обратно в рюкзак. — Милостыню будешь в церкви подавать! Поняла?! — Насупилась и склонила голову набок, точно воробей. — Вот же выдра! — И для пущего страху начала приподниматься с земли.

Я тут же попятилась назад, развернулась и бросилась со всех ног к подъезду. Ненормальная какая-то! Злющая, как цепная собака. И слова выплевывает, точно пулемёт.

— Эй, курва, стой! — Донеслось вдруг в спину. — Слышь, эй, может, деньги есть? А? Не подкинешь соточку?

Но я только прибавила ходу. Толкнув грязную металлическую дверь, вошла в подъезд. Почти наощупь, в полной темноте, нашла нужную дверь и вставила ключ в замочную скважину. Повернула. Раздался щелчок, и дверь отворилась.

В тесной прихожей рядком стояли мужские кроссовки и башмаки. Закрыла дверь, сняла с ног стоптанные кеды, поставила их последними с краю, чтобы не нарушать обувную идиллию. Перешагнула и прошла дальше. Слева в комнате было пусто. Кровать не застелена, скомканное одеяло петлей свисало до пола. На столе работал телевизор. В маленькой кухоньке тоже что-то шумело.