Нана - Елена Сокол (2018)

Через пару мгновений я уже знала, что именно. Гончар мыл посуду. Сполоснув кружку, переворачивал ее и ставил на ребристую поверхность сушки. Затем брал полотенце, поднимал кружку и промакивал капли воды, успевшие стечь по ее стенкам вниз на металлическую поверхность мойки. Снова ставил кружку, снова поднимал и вытирал полотенцем пространство под ней. В это время вода в раковине текла из крана мощной струей.

— И опять без тапочек! — Не удержалась я. Подошла ближе, взяла со стула маленькое махровое полотенчико и прижала с силой к его рукам. — Дядь Вань. Ну, зачем? Мы же с тобой вчера говорили…

Мужчина поднял на меня измученное лицо. Красный нос, слезящиеся глаза, спутанные волосы. Сжал губы, улыбнулся, а затем покосился на раковину, где с кружки, очевидно, уже стекла на поверхность мойки очередная капля воды. Он внутренне боролся, чтобы не дернуться и не вытереть ее полотенцем. Даже поздороваться со мной не мог прежде, чем это не сделает.

— Я сама. — Бросила отрывисто. Растерла его руки, отпустила и поспешила закрыть кран.

Гончар не отрывал взгляда от заветной кружки. Выдохнула тяжело и подняла ее. Он тут же с облегчением приложил полотенце к влаге под ней. Вытер. Его взгляд моментально просветлел.

— Привет. — Произнес со свистом и тут же спрятал нос под свитером, зажмурился и дважды чихнул.

— Здрасьте, приехали. Вот, видишь? Разболелся! А еще стоит тут, посуду моет. Нельзя тебе в воде плескаться, категорически запрещено!

«Особенно с твоими-то особенностями», — подумала, но вслух не произнесла.

— Так я…

— Строгий постельный режим! — Взяла его под локти и мягко подтолкнула в сторону комнаты.

Гончар привычно замер в дверном проеме. Приложил руки к дверному косяку с обеих сторон. Опустил, снова поднял, опустил и только потом пошел дальше. Повторил ритуал и возле двери в спальню. Я послушно ждала, двигаясь следом. В голове прокручивались слова Маргариты, как будто снова и снова откладываясь в памяти: «Всего лишь особенность его организма».

— Завтра мне все равно выходить на смену. — Протянул дядя Ваня, недовольно усаживаясь на постель и подтягивая к себе край одеяла. — Болеть некогда.

— Возьми выходной. Нельзя же так! — Взяла одеяло, расправила и накрыла им его по плечи. — А теперь ложись. Давай-давай. Не спорь.

— Зря я тебя пустил. — Усмехнулся он и шмыгнул носом. — Знал бы, что будешь так командовать…

— Знала бы, что сегодня будешь так гундосить, еще вчера бы занялась твоим лечением. — Нахмурила брови, давая понять, что не шучу.

Гончар послушно положил руки поверх одеяла.

— Видела ведь вчера, что тебе плохо. Веки красные, нос тоже, да еще озноб этот. — Взяла пульт, сделала телевизор тише. — Как ты, вообще, умудрился летом простудиться?

— Сквозняк все этот, — сжал зубы.

Рука его в прямом смысле слова заплясала. Дернулась вверх, взвилась в воздух. Еще раз.

Я села рядом на край кровати:

— Ты полежи, я тебе сейчас чай горячий сделаю. Хорошо?

— Да я сам… могу… — По напряжению на его лице поняла, что в попытке удержать руку, он ломает самого себя. Еще и бровь задергалась.

— Раньше мама при первых признаках простуды насыпала мне горчицу в носки. — Увернулась, вовремя среагировав, когда его рука дернулась вверх. Иначе схлопотала бы по носу. Облизнула губы, стараясь не выдавать беспокойство за его состояние. — Насморк сразу проходил. У нас на стопах много нервных окончаний, горчица воздействует на них… Ох… — Осеклась. — Не знаю, можно ли тебе такое средство…

Виновато опустила взгляд. И зря. Его рука тут же взлетела вверх и попала мне прямо в лоб. Зажмурив один глаз от боли, перехватила ее и тихонько рассмеялась.

Иван вскочил на постели, задыхаясь:

— Прости, прости! — Задергал головой.

— Ложись, дядь Вань — Мягко надавила ему на грудь. — Все нормально. — Открыла глаз, моргнула несколько раз. — Все хорошо. Видишь? Не больно попало.