Король решает всё - Остин Марс (2019)

— Что? — Он отвернулся с выражением лица «я что? Я ничего», она фыркнула, — если вы про Барта, то я ему рассказала, какой бред он нёс в трансе, он был в шоке.

— Да ладно. Не думаю, что для него это было откровением.

— Откровением не было, — ехидно скривилась Вера, — он сказал, что я ему нравилась когда-то, и это всплыло из подсознания таким образом.

— А по-моему, подсознание тут ни при чём, — усмехнулся министр. — Достаточно посмотреть, как он на вас смотрит — там столько обожания, что плотность потока создаёт опасность облучения.

Вера коротко рассмеялась и покачала головой:

— Он меня не любит. И никого не любит, он ещё не умеет.

— Почему вы так решили? — приподнял брови министр, Вера развела руками:

— Очень просто. Он сказал, что чтобы влюбиться, надо себе это позволить. Якобы если не позволишь, то симпатия не перерастёт в любовь.

— Ну, это тоже мнение, — хмыкнул министр. — А что вам не понравилось?

— Это ерунда, — тепло усмехнулась Вера, — если бы хоть раз любил, он бы это знал. Любовь — королевский подарок, от которого нельзя отказаться. Нравится он или нет, его всё равно принимают с поклоном.

Министр резко перестал улыбаться, Вера заметила и вопросительно приподняла брови, он изобразил насмешливую улыбку:

— Даже королевской милости можно избежать, если грамотно уклоняться от монаршего внимания.

— Любовь не подчиняется логике, — качнула головой Вера, — нельзя её заметить издалека и уклониться, предсказав её поведение. Она как выпущенная из неизвестности пуля — если коснулась, то уже точно пробьёт. Это происходит быстрее, чем успеваешь сообразить, если чувствуешь её присутствие, значит она своё дело уже сделала, она уже внутри. Она может чиркнуть краем, может пройти навылет или застрять внутри, можно попытаться бороться с её последствиями — шить, бинтовать, обезболивать, ковырять рану в попытках вытащить. Но это всё — борьба с симптомами, а не с ней самой, с ней невозможно бороться. Если она пришла, то последствия её визита будут ощущаться ещё долго.

Министр приподнял брови и чуть кивнул, не соглашаясь, а как бы просто признавая её право на мнение. Они подошли к знакомому парадному входу, он достал ключи и открыл, они в тишине поднялись на третий этаж. Едва войдя, Вера увидела гору кастрюль на письменном столе, сняла куртку, потом секунду подумала и юбку-шатёр тоже стащила, кое-как сложила и бросила в кресло. Сменила ботинки на босоножки и обернулась к министру, подпирающему стену у двери:

— Чай?

Он чуть улыбнулся, она жадно смотрела на него, пытаясь впитать и запомнить эту улыбку, озарений больше не было, но она не бросала попыток докопаться. Министр прошёл вместе с ней, Вера поставила чайник, перетащила кастрюли в кухню, нырнула в холодильник, выбирая фрукты. Стала их мыть, потом попыталась порезать и в который раз распсиховалась из-за тупого ножа. Ломтики получались кривые, у неё все руки были в соке, чайник уже начинал закипать, а Вера до сих пор пилила яблоки. С нервным выдохом у неё сорвалось:

— Боже, как же меня это задрало…

— Я могу считать это молитвой? — иронично фыркнул за спиной министр, Вера обернулась и язвительно пропела:

— А что, вы можете божественной силой призвать точильный камень?

— Я могу дать вам другой нож, — усмехнулся он, Вера поморщилась, возвращаясь к рубке яблока:

— Мне этот нравится, у него ручка удобная, его просто надо наточить. Я всю кухню перевернула в поисках точилки, даже попыталась о дно кружки точить — ни хрена, тут нужна другая керамика. — Она опять рубанула яблоко, забрызгав соком полстола, махнула рукой и отложила это нервное занятие. Ещё раз вымыла руки и стала наливать чай, поставила на стол тарелку с фруктами и чашки, села, подперев щеки ладонями и всё ещё пребывая в раздражении из-за ножа. Министр молчал, рассматривая дольки яблок и персиков, а Вера в это время рассматривала его.