Слепая Вера - Светлана Шёпот (2020)

А вдруг споткнешься? А что, если рядом не окажется никого из нас? Эти и многие другие вопросы так и сыпались из нее. Вера стоически сносила, понимая, что Асалия просто волнуется за благополучие дочери.

– Мама, – остановила она поток слов, схватив Асалию за руки. На самом деле поймать руки, которые постоянно пребывали в движении, ей было сложно. Ей пришлось отслеживать малейшее дуновение ветра, чтобы провернуть нечто подобное. Кажется, это удивило Асалию, так как та все-таки замолчала. – Я не могу вечно прятаться от мира в своей комнате. Я хочу выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух. Ты ведь не думаешь, что из-за такой мелочи я скроюсь в норе, как кролик, и буду трястись всю жизнь от страха?

Асалия с минуту молчала, а потом резко обняла Веру и снова тихо заплакала.

– Когда ты успела так вырасти? – сквозь слезы спросила она. – Куда делась моя милая и робкая доченька? Ты даже не плачешь? Почему ты не плачешь? Хотя нет, не плачь, моя хорошая, мама сама за тебя поплачет. Я так горжусь тобой. Ты такая сильная.

Вера вздохнула и обняла слишком эмоциональную женщину. Всё-таки ей было проще общаться с дедом Давьерры. Тот никогда не поддавался эмоциям и делал вид, что слепота внучки просто досадная мелочь, на которую и внимания обращать не стоит.

Уоррен – отец Давьерры – старался подражать Иагону, но получалось у него не слишком убедительно. Ее слух развился настолько, что она улавливала любое изменение в состоянии человека рядом. Она часто слышала, как Уоррен тяжело и печально вздыхает.

В конечном итоге ей удалось убедить семью, что хотелось бы увеличить территорию для передвижения. Первым сдался дед. Он даже не сдался, а довольно хмыкнул и сказал, что давно пора. Уоррен немного посомневался, но, глядя на отца, все-таки согласился. Асалия сопротивлялась этой идее долго, но и она сломалась под напором трех человек. Правда, когда она давала согласие, звучало это так, будто Вера собирается не выйти из комнаты, а по меньшей мере спуститься в ад к чертям.

Теперь распорядок ее дня поменялся. Утром она вставала, умывалась и одевалась. Поначалу надевать одежду ей помогала Асалия. Всё-таки местные наряды значительно отличались от того, к чему привыкла Вера. Для начала стоит сказать, что здесь носили закрытые, длинные платья с пышным низом. Благо хоть без поддерживающих каркасов под юбками.

Ежедневный наряд состоял из нескольких частей. Нижнее белье и легкое платье или рубашка – все это шилось из мягкой удобной ткани. Верхнее платье из более грубого материала. В области талии оно делалось еще более плотным, завязывалось сзади на шнуровку, украшалось вышивкой, мелкими камешками и чем-то вроде бисера. Чулки до бедер и мягкие сапожки или туфли, в которых было очень удобно ходить.

Первое время Вере пришлось привыкать к подобному наряду, но вскоре она уже автоматически подхватывала длинные юбки, когда шла. Плотный пояс помогал держать спину прямой. Нижние одежды не натирали и ощущались довольно приятно. Даже чулки вскоре ей показались более удобными, чем колготки.

Через некоторое время она привыкла к местному одеянию и могла облачаться самостоятельно. Конечно, первое время это вызывало трудности, все-таки одежду надо было отыскать, понять, какой стороной ее надевать, а потом еще и зашнуровать завязки на талии сзади. Асалия всегда пыталась помочь, но Вера мягко отстраняла ее, продолжая терпеливо пояснять матери Давьерры, что это все нужно для нее. Асалии приходилось сдаваться и издалека наблюдать за тем, как дочь упрямо продолжает мучиться с одеждой.

Такое простое действие поначалу занимало у нее довольно много времени. Но и это был не конец. Потом наступала очередь волос. У Давьерры они были длинными, достигающими поясницы и вьющимися крупными кольцами. Насколько помнила Вера, цвет должен быть медовый. Наверное, на солнце распущенными они выглядели потрясающе.