На пересечении - Дикон Шерола

— Половина жителей юга с шести лет знают, что такое голод, холод и побои. Тем не менее не все они стали убийцами и головорезами. Довольно, Эристель. То, что сейчас творится в городе, это не правосудие. Это резня! Многие их тех, кого вы убили, еще недавно были вашими же больными.

— Заметьте, это не остановило их от желания отправить меня на костер.

— Люди оправданно боятся темных колдунов и тех, кто покровительствует им. Сколько городов было уничтожено злыми силами?

Эристель вновь чуть заметно улыбнулся:

— Я правильно вас понимаю, господин Двельтонь: вы желаете, чтобы я успокоил пламя снаружи и сжег тех, кто находится внутри этой комнаты? Я — темный колдун, а вы в глазах людей по-прежнему остаетесь моим покровителем.

Эти слова на миг заставили Родона растеряться. Он чуть приоткрыл губы, желая что-то сказать, но ни одна подходящая мысль не пришла на ум так стремительно, как этого хотелось.

— Вот вы и ответили на мой вопрос, — с ухмылкой продолжал Эристель. Говорить ему становилось все сложнее, а поддержание в живых Лавирии Штан окончательно измотало колдуна. — Я хочу, чтобы вы запомнили этот день, когда люди, которых вы так отчаянно защищаете, захотели вас сжечь. Пусть они сгорят. Я желаю, чтобы вы еще долгие месяцы видели под своими окнами пепелище и каждый раз представляли, что все тот же огонь мог уничтожить вас и ваших детей. Вас предали все, кому вы доверяли. Продали за бесценок. Именно поэтому я хочу, чтобы вы жили и до конца своих дней убеждали себя в том, что прощаете этих ничтожеств. Они же делали это не со зла. Кто-то хотел быть сытым, кто-то богатым, кто-то влиятельным. Ничего из ряда вон выходящего… Но, поверьте мне, господин Двельтонь, как бы вы с собой ни боролись, вы, как и я, никогда не сможете их простить по-настоящему. А это пусть послужит вам напоминанием…

Внезапно Родон почувствовал, как его ноги слабеют, и уже через миг он беспомощно осел на пол, не в силах подняться. Нижняя часть его тела совершенно не слушалась, отчего в глазах мужчины отразился страх. Родон оказался парализован.

— Отец! — вскрикнула Найалла и, упав на колени подле Родона, в отчаянии разрыдалась. — Нет, что же вы делаете? Пожалуйста, не оставляйте его таким!

Испугавшись, что колдун собрался убить остальных, Клифаир попытался атаковать Эристеля заклинанием, но безрезультатно. Лекарь одним взглядом отбросил старика к стене, и тот потерял сознание.

— Умоляю, Эристель! Пожалуйста, исцелите его! — не помня себя от ужаса, кричала Найалла. — Отец не виноват. Он не желал вам зла!

— Хоть кто-то в этой семье не будет притворяться больным, — равнодушно бросил Эристель и направился к выходу.

Некромант уже переступил порог комнаты, когда Арайа, не в силах больше себя контролировать после пережитого, дрожащим от страха и ненависти голосом крикнула ему вслед:

— Небо мне свидетель, Эристель, я сделаю все, чтобы однажды найти вас… и убить!

Колдун обернулся, не ожидавший подобной выходки от девочки, которая изо всех сил старалась быть настоящей дамой. В его глазах промелькнуло легкое удивление, а затем губы мужчины тронула ироничная улыбка.

— Вы точно как я. Был когда-то.

Чуть помедлив, он добавил:

— Я буду ждать, госпожа Двельтонь.

Это было последнее, что произнес Эристель, прежде чем навсегда покинул этот город. Огненная магия Лавирии Штан прекрасно отвлекала внимание, отчего лекарь без каких-либо помех вскочил на первую попавшуюся лошадь и направился к западным вратам. Его силы стремительно уходили, отчего боль, нанесенная заклинаниями Саирия, начала возвращаться. Скоро в городе появятся маги Аориана, а это означало, что на передышку не будет времени.