На пересечении - Дикон Шерола

— У меня все болит, — выдавил из себя Корше, все еще не сводя с Точи настороженного взгляда. — Можно ли как-то прекратить это?

— Я могу сломать тебе шею.

Теперь взгляд юноши в панике метнулся на бесстрастное лицо лекаря, пытаясь понять, шутит ли тот. Благо доктор решил развить свою жуткую мысль, отчего Корше испытал заметное облегчение.

— Больно тебе, потому что ты жив, — продолжил лекарь. — Тебе сломали несколько ребер, выбили челюсть и несколько зубов, разбили нос, а также практически проломили череп. Но голова ведь у тебя не болит. Не так ли?

— Вы правы, — растерянно отозвался юноша.

— Разумеется, прав. Потому что мне показалось, что именно головой стоит заняться в первую очередь.

Лекарь усмехнулся и протянул Корше пузырек с какой-то мутно-белой жидкостью. Юноша послушно выпил ее, не посмев задать ни единого вопроса. С таким же успехом лекарь мог подать ему яд.

С минуту ничего не происходило, но вот Корше вдруг почувствовал, как боль в груди начинает медленно исчезать. Однако то было не просто обезболивающее. Что-то происходило с костями юноши, отчего Корше начал испытывать легкое жжение. Он судорожно вдохнул, и его глаза широко распахнулись.

Спустя пару минут Корше сидел на постели, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями, при этом больше не чувствуя даже намека на боль. Язык нащупал во рту восстановленные зубы, и юноша недоверчиво посмотрел на врача.

— Это невозможно…

Лекарь скользнул по нему презрительным взглядом:

— Невозможно жить, смирившись с теми обстоятельствами, с которыми смирился ты. Когда выйдешь отсюда, ты ведь пойдешь домой к матери, которая тебя ненавидит, по той улице, где тебя едва не убили. И именно поэтому ты всегда будешь умолять, чтобы тебя не били слишком сильно.

В тот же миг Эристель наклонился к Корше, а затем внезапно грубо схватил его за волосы на затылке, причиняя боль. Юноша увидел, как лицо лекаря начинает меняться, становясь каким-то неестественным. Теперь над Корше склонялось лицо мертвеца, чьи глаза были слишком живыми для покойника.

— Убирайся из этого города, — произнес холодный голос, от которого по телу Корше побежали мурашки. — Убирайся сразу же, как выйдешь за эту дверь, и начни наконец жить, пока еще можешь…

В ту же секунду Корше проснулся по-настоящему. Чувство дежавю на миг нахлынуло на него, когда он скользнул взглядом по потолку незнакомой комнаты. Боли он не почувствовал, поэтому с легкостью поднялся с постели.

«Какой дурацкий сон», — растерянно подумал он, осторожно потягиваясь.

Первой мыслью юноши было найти доктора и поблагодарить его за оказанную помощь. А затем нужно было срочно возвращаться к матери и вымаливать у нее прощение. Быть может, после праздника она будет не так строга, как обычно, и пощадит его?

Однако, когда Корше вышел за дверь дома лекаря, он решительно направился к главным воротам, ведущим прочь из города. Слова, произнесенные Эристелем в его сне произвели на юношу странное впечатление. Повинуясь какому-то непонятному инстинкту, он не отправился в свой дом, чтобы взять в дорогу необходимые вещи. Корше шел, не оглядываясь назад и всё еще не понимая, что им движет. Но почему-то четко знал, что в этот город он больше никогда не вернется.

II