Дай мне руку - Остин Марс (2019)

— Вы же равнодушны к вещам? — тихо сказал министр, она попыталась что-то сделать с лицом, пожала плечами и промолчала, он вздохнул: — Вера, не стоит жалеть о прошлом. В моём мире у вас будет всё, что только пожелаете, поверьте, здесь есть много такого, что вам понравится. Не держитесь за отжившее, это всё равно рано или поздно износится и будет заменено на что-то местное, лучше на этом заработать. К тому же, это прекрасная возможность сделать мир лучше, — она фыркнула, он улыбнулся, отложил вилку, — я кое-что принёс. — Достал из кармана камешек и хитро посмотрел на Веру, — вы говорили, что хотите увидеть моё лицо, когда я буду это слушать. Не передумали?

Вера заинтригованно улыбнулась:

— Это запись, как вы болтаете во сне?

— Да. Я её пока не слушал, раз уж вам так хотелось оценить эффект. — Вера радостно заёрзала на стуле, кусая губы и улыбаясь, министр рассмеялся и покачал головой: — Откуда столько радости? Я всегда считал, что наблюдать за моим лицом — удовольствие ниже среднего.

— Чего это? — нахмурилась Вера, он поднял брови:

— А вы не понимаете? — она пожала плечами, он криво усмехнулся, — я лет до пятнадцати своё лицо ненавидел.

Вера округлила глаза, поражённо прошептала:

— Почему?

— Я же вырос в Империи, там таких как я не любят ещё больше, чем в Карне. В семьях, где я жил, взрослые конечно делали вид, что всё в порядке, но дети не стеснялись говорить в лицо всё, что они думают. В Карне было то же самое, только усугублялось тем, что я ещё и язык плохо знал, а карнские цыньянцы почти все говорят в быту по-карнски, он гораздо проще в изучении. Я их не понимал, не знал местных игр, часто дрался, — он шутливо пожал плечами, — меня считали агрессивным психом. А я всего лишь вёл себя так, как принято в Империи, но карнские цыньянцы уже ассимилировались, они не вызывают на дуэль за оскорбления, а просто оскорбляют в ответ. А я их почти не понимал, а уж ответить мог только кулаком. Когда стал постарше и выучил язык, эта проблема как-то сама собой исчезла, но появилась другая — от меня шарахались девушки, причём по обе стороны границы. Очень удобная внешность для маскировки, глаза завязал — белый, лицо покрасил, бороду приклеил — цыньянец. Но всё одновременно как-то вообще не смотрится.

Вера пожала плечами:

— Не знаю, мне и так нравится.

Министр настороженно посмотрел на дверь, на Веру, возмущённо развёл руками:

— Как вам это удалось?

— Что? — не поняла Вера.

— Сказать это. Почему вам никто не помешал?

— А должен был? — улыбнулась Вера, он кивнул:

— Да. Когда я пытаюсь сказать что-то в этом роде, срабатывает проклятие.

— «В этом роде»? — шутливо нахмурилась Вера, он отвёл глаза, нервно пробурчал:

— Что-нибудь приятное, вроде того, что…

— Господин?

Министр звонко хлопнул себя по лбу и откинулся на стену, убито глядя в потолок, вошёл Двейн, настороженно осмотрелся:

— Всё в порядке?

— Всё превосходно, — процедил министр.

«Дзынь.»

— А чем так пахнет? — невинно улыбнулся Двейн.

— Моей едой, — раздельно громыхнул министр.

— А Барт хвастался, что его угощали тортиком, — Двейн скромно опустил глаза и стал скручивать бумаги в трубочку, Вера рассмеялась и встала:

— Чай будешь?

— У меня нет времени, я могу только с собой, — качнул головой Двейн.

— Нет, не можешь, — прошипел министр.

— Жадина! — заявила Вера.

— У меня было трудное детство, — буркнул министр.

— Оно давно кончилось, пора взрослеть, — она открыла холодильник и достала торт, министр фыркнул:

— Он всё равно не сможет съесть моё.

— Почему это?

— Потому что я не разрешаю.

Вера поставила торт на стол и обернулась, пафосно уперев кулаки в бока:

— В отделе у себя будете командовать, а на кухне я капитан, а пока я капитан, старпом голодным ходить не будет!

Двейн расцвёл, министр криво улыбнулся: