Пробуждение - Алиса Евстигнеева (2020)

Наша встреча была вполне ожидаемой, странно, что вчера не вызвал. Это был далеко не первый наш разговор в этом кабинете, и каждый раз он заканчивался одним и тем же. Борис Анатольевич грозил мне всеми небесными карами, начиная от увольнения, заканчивая звонком отцу. Они дружили, давно и отчаянно, но я не могу сказать, что это сильно помогало мне в решение моих проблем, скорее даже наоборот, обеспокоенный дядя Боря, как звала я его в подростковом возрасте, дрюкал меня по делу и без, вынося бедный мой мозг в три раза чаще, чем того требовала ситуация. А косячила я всего лишь в два раза чаще. Так что фора у него была приличная. Впрочем, как было понятно, вечные разборки, выговоры и угрозы мало помогали в борьбе с моим самоуправством. И дело было тут не в том, что Борис Анатольевич по счастливой случайности был дядей Борей, а в моей упёртости. Если я что-то считала правильным, то я шла до конца. Спорное качество для хирурга.

-А, ты, не дерзи, - погрозил Истомин мне пальцем, вызвав во мне ностальгическую улыбку, которую я всё-таки сумела сдержать, не желая ещё больше расстраивать главрача.

Он умел быть разным – справедливым и не очень, строгим и всепонимающим, добрым и самодуром. В общем, всё зависело от ситуации и настроения. Сколько раз я видела, как заведующие отделений вылетали из дверей его кабинета с таким видом, будто Истомин лично к ним применил наказания анального характера.

-Аська, ты, вообще ничего не понимаешь? – беспомощного всплеснул руками Борис Анатольевич и рухнул в своё кресло.

-Пациент же жив, - упрямо я сжала свои губы.

-Пациент жив, а вот Асмолов на тебя жалобы во все инстанции пишет. Плешь мне вчера всю проел, чтобы я тебя того…

-Пусть пишет, - отмахиваюсь я.

-Ага, пусть. Только мне уже из области звонили с требованиями разобраться, как это зарвавшийся хирург притесняет заслуженного профессора.

-Да у него руки дрожали! - не стерпела я, повысив голос. – Он стоял там со скальпелем в руке и растерянно хлопал глазами. Не в состоянии принять решение, делать ему спленэктомию или нет! А у него в это время пациент кровью на столе истекал! Не верите мне, спросите…

-Никого ни о чём я спрашивать не буду! – злобно хлопнул он кулаком по столу, прерывая все мои объяснения. – Он оперирующий хирург, в своё рабочее время выполняющий свою работу и имеющий на это все права. Профессор медицины и заслуженный работник здравоохранения РФ.

-И что я должна была делать?! Дать ему убить человека?!

-Ты не можешь знать наперёд!

-МОГУ! – теряю я окончательно самоконтроль. – МОГУ!

Борис Анатольевич закрывает глаза и зажимает переносицу, видимо пытаясь взять себя в руки и не прибить меня. И я понимаю, что всё же перешла все мысленные границы.

-Дядь Боря, - виновато зову я его. Правда, вина у меня странная. Я чувствую её потому, что подставляю неплохого по сути человека, но не за содеянное. – Что я должна была сделать?

-Для начала не появляться там вообще. Ты после суточного дежурства была, да тебя там даже за километр не должно было быть! А раз появилась, то стояла и самое крайнее, что делала бы, раздавала советы очень вежливо и культурно! А если бы и теснила кого-нибудь из операционной, так ассистента, а не Асмолова, мать его! Асмолова! У него же связи везде, где только можно! Не удивлюсь, если окажется, что он удалял вросший ноготь сыну министра здравоохранения или вскрывал чирь на заднице любимой тёщи советника президента.

-Не перегибайте, - растерявшись прошу я. Не то чтобы испугалась, но Истоминская эмоциональность меня смущает.

-Не перегибайте, - повторяет он. – Не перегибайте! Так уже и перегибать-то нечего. Звонили насчёт тебя сегодня утром. Я дома ещё штаны натянуть не успел, а уже из администрации губернатора требуют отчитаться о принятых мерах. Из администрации! Ты хоть это понимаешь?