Наглец - Елена Сокол (2018)

Он это. Сидит за столом, а напротив него мужчина пожилой в костюме. Вот почему Свят до сих пор не явился мне на выручку — он у них!

— Где мой брат? — Делаю отчаянный шаг вперед.

Я этому придурку глотку перегрызу за своего мелкого, пусть только посмеет тронуть!

— Тише, Сонечка.

Пытаюсь отойти от состояния шока, которое накрыло меня после того, как увидела голый торс незнакомца. Забываю про отклеенные усы, про слова, которые больно резанули сердце, про имя, произнесенное вслух, которое никогда больше не хотелось бы слышать.

— Что вы с ним сделали? — Накидываюсь на него с кулаками.

И второй раз за вечер он скручивает меня своими могучими ручищами, чтобы присмирить, как жалкую дворнягу.

— Тссс, — мягко вытягивая трубочкой губы, просит мужчина, заставляя скулить в мольбе о пощаде.

И резко отшвыривает меня на кровать.

— Твари, — рычу, упав на бок и в спешке пытаясь прикрыть задницу подолом платья, взлетевшим к лицу. — Сволочи!

Барахтаюсь, краснею, изрыгаю проклятья, пытаюсь встать.

— А теперь поговорим спокойно. — Незнакомец, назвавшийся Глебом, подтягивает к себе стул и садится. Упирает локти в колени.

— Что ты хочешь? — Восклицаю, тяжело дыша.

Сажусь на край постели, подтягиваю к себе ноги и сжимаю пальцы в кулаки до боли в суставах.

— Для начала всего один вопрос. — Он закрывает глаза на какое-то мгновение, словно прислушиваясь к шуму моря за окном.

— Говори. — Поторапливаю.

За что тут же получаю полный ненависти взгляд.

Должна сознаться, глаза у него особенные. Шальные, что ли. Не знаю, как еще описать их притягательную силу и магнетизм. Смотришь в них, ощущая полный спектр эмоций от страха до вожделения, и оторваться не можешь.

И не способны магию этих зеленых омутов с оттенком лесной травы испортить ни глупые усики, ни попугаичий хохолок, ни костюм нелепый, потому что они обезоруживают, мгновенно парализуют, захватывают власть над твоим телом. Уверена, что ни одна женщина никогда мужчине с такими глазами не отказывала.

А он сидит и смотрит на меня презрительно и с жалостью. Плечи широкие, под стать мощной фигуре. Мышцы бугрятся крепкими покатыми волнами под загорелой кожей, вызывая во мне необъяснимый трепет: какая же силища в них заключена? И как все это могло прятаться под дешевым пиджаком и казаться настолько незаметным, даже когда он меня стискивал в объятиях возле двери?

— Это правда, что говорят про тебя и Майора?

Вопрос обрушивается, как снегопад посреди жаркого летнего дня, больно ударяя в грудь ледяным дыханием воспоминаний.

— А что… говорят? — Стараясь не меняться в лице, спрашиваю я.

А у самой кожа мурашками покрывается. И так всякий раз, когда это прозвище при мне называют. Кажется, сто раз скажут — сто раз у меня сердце сожмется и кровью истечет.

— Что ты с ним вместе была. — Глеб наклоняется ко мне, сужая зрачки, а я взгляда оторвать не могу от его тела, покрытого татуировками. Цветные рисунки: женские лица, загадочные строчки на латинице, цветочные элементы, голова и перья какой-то птицы, паутина, череп, часы на цепочке — странными символами забиты оба рукава и области по бокам, от подмышек до талии. Только грудь, покрытая мягкими светлыми завитушками, остается чиста. — Вместе и долго. — Ухмыляется он, будто не веря тому, что говорит.

Я и сама не верю.

— Херня это всё, — отворачиваюсь и делано-кокетливо подмигиваю его товарищу.

Нужно как-то успокоиться и понять, что они хотят.

А у самой перед глазами стоит огонь, который обвивает собой черные пятиконечные звезды, набитые на смуглой коже. Стоило Глебу скинуть рубашку, меня словно под дых ударили — потеряла всякую связь с реальностью. Даже подушечки моих пальцев все еще помнили, каков этот узор наощупь, ведь у Вадима имелась такая же татуировка, и в том же месте — на предплечье, устремляясь языками пламени вверх, к шее.