Семья (не) на один год - Мария Коваленко (2022)

Сейчас все эти навыки только закрепились. Вместо того чтобы поправлять врачей, я улыбалась малышам. Вместо того чтобы забрать фонендоскоп и самой слушать каждого — раздавала игрушки.

Лишь в последней палате не смогла смолчать.

Здесь у меня не было вопросов к назначению доктора. Не удивляли и результаты анализов. После консультации можно было спокойно уйти и дальше заниматься своими делами. Но мама мальчика, которая, вероятно, приняла меня за интерна, заставила остановиться.

— Извините, можно у вас попросить... стаканчик кофе? — заламывая руки, взмолилась она. — Я заплачу. Здесь в автоматах только растворимый, а мне он не помогает.

— Давление низкое? — Я всмотрелась в бледное лицо молодой женщины.

— Я уже сама не знаю. — Она опустила взгляд. — То слабость. Такая, что подняться не могу. То так... общее самочувствие, странное.

— Перепады настроения, усталость?

Какой бы хорошей ни была моя практика, но ставить диагноз с одного взгляда я не умела. Лишь догадываться. И сейчас эта догадка была такой острой и болезненной, что сдвинуться с места было сложно.

— Да. И настроение. Я себя ненормальной ощущаю. Такая нервная. То смеяться хочется, то плакать... — Она покосилась в сторону своего ребенка. — А еще мама...

— Так, может, вы скоро снова станете мамой?

— Вы думаете...

Узкие ладони с обручальным кольцом легли на плоский живот, и во взгляде женщины отразилось потрясение.

— Внизу, в аптеке, есть тесты. Могу вместо кофе купить вам один.

— Да... А вам не сложно?

Мамочка растерянно оглянулась по сторонам. Судя по тому, как быстро она согласилась на такую проверку, причины для подозрения у нее были.

— Нет. Сейчас принесу.

Я решительно опустила вниз дверную ручку. Сделала шаг в коридор. Но уйти не успела. Будто очнувшись после долгого сна, женщина неожиданно догнала меня и схватила за руку.

— Спасибо вам... — быстро заговорила она. — Я как-то и не подумала о беременности. Но по времени все сходится! В прошлый раз меня точно так же мутило.

Красивые карие глаза заблестели от слез.

— Вы удивительный доктор, — не дав мне ответить, продолжила мамочка. — Наверное, мало кто сможет всего лишь по настроению и слабости заподозрить беременность. Это талант.

На бледных щеках проступил румянец, а уголки губ потянулись в стороны.

Похоже, в тесте на беременность уже не было никакой необходимости. Можно было обойтись лишь кофе. Некрепким. С молоком. И поздравлениями.

Только нужные фразы застряли у меня в горле и руки скользнули к собственному животу. Плоскому. Без маленького человечка, который к девяти месяцам превратил бы тело в воздушный шарик.

Нужно было собраться с силами и уйти в ординаторскую. Именно там стояла новая кофемашина — главная гордость педиатрического отделения. Но последние слова женщины буквально приколотили к холодной больничной стене. И непрошеные воспоминания накрыли с головой.

— Это не талант. Это опыт, — с трудом ворочая языком, произнесла я и, пока не развалилась по частям на глазах у незнакомки, решительно захлопнула дверь.

* * *

Кто-то становится взрослым в восемнадцать. Кто-то умудряется повзрослеть только к сорока. Моя «взрослость» наступила в двадцать два.

Как будущий врач, я сразу должна была понять, что со мной происходит что-то неладное. Хотя бы заподозрить! Но после неожиданного развода ни знания, ни интуиция не помогли.

СанСанычу приходилось возиться со мной, как с ребенком. Первые дни я белугой выла у него на груди из-за ухода Никиты. Потом две недели он уговаривал меня принять предложение вуза и уехать в Гамбург. А после — снова утирал слезы и запрещал возвращаться в Питер.

Сама не понимала, что меня туда так тянуло. Брак Никита смог расторгнуть даже без моего участия. Его партнер, Павел, прислал свидетельство о разводе вместе с протоколом назначения нового управляющего, будто это были обычные бумаги.