Семья (не) на один год - Мария Коваленко (2022)

— В Германию ты не хотела. — Он принялся загибать пальцы. — От интернатуры отказалась. Сутками выла у себя в спальне, словно муж не от тебя ушел, а к ангелам на тот свет. Говорить о чем-то или просто прикасаться было страшно! Ты ж вся была как оголенный нерв! Тронешь — зальешь всё слезами.

Остановившись, СанСаныч потер лысину. Но спустя несколько секунд, словно набрался сил, продолжил:

— А когда я сам забрал в вузе документы, увез тебя в Гамбург... Лера, да я чуть не умер там, в больнице, пока тебя откачивали. Не до Лаевского мне было! Знал бы заранее, что все так повернется, придушил бы гада, еще когда он о свадьбе заговорил. Вот этими руками! — Начбез протянул мне свои огромные ладони-лопаты. — И не моргнул бы.

— Ясно. Понятно. — Я с каждым словом медленно выдыхала. — Хорошо... А как насчет причины его ареста? Она связана со мной?

Будто я резко перешла с русского языка на какой-нибудь китайский, начбез вытянул шею и свел брови.

— Лер, ты вроде замуж собралась?

— Хоть на один вопрос я могу получить прямой ответ?!

Если бы кружка с чаем стояла поближе, я точно запустила бы ее в стену. Сил не было бороться с этим упрямцем. От жутких подозрений в бараний рог скручивало.

Никита никогда не делился со мной информацией о своей работе. Не жаловался, что устал. Не хвастался успехами. У него хватало забот, а я так сильно радовалась нашей близости, что не думала ни о чем, кроме бабочек в своем животе.

Мне было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на что-то вокруг. Реальная жизнь казалась чем-то далеким и неважным. На свете существовал лишь мой муж и мои чувства к нему. Случись у нас какие-то проблемы — я бы, наверное, и не заметила...

— Лера... Родная...

— Меня давно не нужно защищать. Мне не двенадцать и не восемнадцать. Все, что я хочу знать: связан арест Никиты со мной или нет! Без нравоучений и рассказов о невеселом прошлом, — не сдержавшись, выпалила я на одном дыхании.

— Девочка... — СанСаныч замер и, словно побитый пес, печально посмотрел мне в глаза.

— Не девочка.

— Для меня девочка. — Старый друг упрямо мотнул головой. — Не от каждой правды становится легче.

— Одно слово! Да или нет.

Для наглядности я оттопырила указательный палец, показывая цифру «один».

СанСаныч ответил не сразу. Я слышала в тишине, как он надсадно дышит. Чувствовала тяжелый взгляд. Почти как у Никиты, когда ему накладывали швы.

Смеяться хотелось от того, насколько эти двое похожи в некоторых вещах. Как из одного теста. И оба вечно пытаются управлять моей жизнью.

— К свадьбе лучше готовься, — вдруг, как отрезал, произнес СанСаныч. — Платье выбирай! Домик с французом какой в Бордо присмотрите, чтобы не на две страны жить, а рядом. А прошлое забудь. Ничего ты плохого не сделала. Ни в чем не виновата!

— Это ответ «нет»?

Я тоже встала. Короткий разговор вымотал сильнее, чем долгая бессонная ночь.

— Из-за чего он сел — это дело Никиты. Только его! — СанСаныч вернулся к своей кружке и сделал щедрый глоток. — Не накручивай себя. Тебе и так хватило.

— Конечно...

Уже не слушая, я подошла к двери.

Внутри стало пусто. Радоваться нужно было: не виновата ни в чем, надумала себе глупостей. А почему-то не радовалось. Только сумка с фотографиями и открытками теперь казалась тяжелее, будто в нее кирпич подложили.

— Вы вроде бы опять работаете вместе... Если Лаевский посчитает нужным, сам тебе расскажет о своих проблемах, — совсем другим тоном, уставшим, прозвучало за спиной.

— А он уже сказал, — вырвалось у меня с нервным смешком.

— Что?..

Чашка со стуком и плеском опустилась на стол.

— Сказал отменять свадьбу.

Я не стала оборачиваться. Хотелось домой, подальше от чужой заботы. В свою собственную норку.

— Никита? — отплевываясь и хватая воздух, прохрипел СанСаныч.