Мой сводный хулиган - Маша Малиновская (2022)

– Не знаю, напоминаешь просто почему-то, – рассказывать, что я сталкерил за ней в палате брата как-то не хотелось, мало ли что подумает. А мне почему-то было важно, что она подумает обо мне.

– Расскажи о маме, – вдруг попросила она серьёзным тоном. – Что с ней случилось?

Прошло много лет с тех пор, как она ушла из жизни, и эта тема не причиняла мне острую боль. Скорее вызывала тянущие ощущения в груди, но в то же время пусть и наполняла грустью, но какой-то тёплой и светлой, что ли.

– Мама работала медсестрой в тубдиспансере. Так вышло, что заразилась. Долго лечилась, вроде бы помогало. Но от этой заразы не только лекарства надо. Там и питаться хорошо, и в санаторий. А у неё мы с братом на руках, уж какое там питание да курорты. Лёгкие слабые были, сама тоже. Подхватила воспаление и через неделю ушла от нас.

Я рассказывал печальную историю, но перед глазами стоял светлый образ матери. Худенькая невысокая фигура, вьющиеся волосы, поднятые в пучок, жёлтое в лиловый цветочек платье. Мама очень любила это платье и часто надевала. Помню, как в парке на карусели я каждый раз ловил её взглядом среди других родителей именно по этому платью, что выделялось на фоне толпы.

Конечно, я помню и бессонные ночи из-за кашля, что душил её. Помню, как пыталась скрыть синяки под глазами пудрой. Помню, как варил суп в первый раз, когда Пашка был на работе, а маме было так плохо, что она встать не могла.

Не знаю, что нашло на меня, что я всё это рассказал Мышке. С Ритой мы вместе были не один год, а мне не хотелось таким делиться. А с Никой само полилось как-то.

А она притихла и слушала. Так внимательно, будто и её это цепляло. А потом я понял, что она молча плачет.

– Эй, ну чего ты? – у самого голос как-то повело. – Много лет прошло. Я привык, что мамы нет.

– Но всё равно дорожишь каждой мелочью в воспоминаниях. Так замечательно, что хранишь их, – вытерла тонкими пальцами щеки от влаги.

Это был и правда странный и непривычный разговор. Я делился тем, что было только моим. Самого удивляло, я ведь ещё вчера считал Мышку высокомерной и стервозной.

Я снова склонился и поцеловал её. Дал себе очередное обещание, что на этом всё, дальше стоп, иначе кто знает, сможем ли остановиться во второй раз. А мне почему-то не хотелось с ней спешить.

Но поцелуй затягивался. Становился глубже и слаще. А потом в дверь постучали. Может, оно и к лучшему.

– Кто это? – испугано спросила Ника.

– Петька, наверное, – я поднялся. – Пожрать притащил и одежду сухую.

Ника до самого носа укуталась в плед, а я пошёл открывать двери. Это действительно оказался Петя. Я вышел к нему на крыльцо, и мы закурили по сигарете. Наверное, по последней, потому что условились бросить – тренер крайне настаивал.

Перекинулись парой слов, а потом Петька всё же всунул своё любопытное жало.

– Тур, это же была тренерская дочка, да?

– Догадливый ты.

– Только не говори, что ты её трахнул.

Захотелось Петьке дать по лбу, но я ограничился взглядом, по которому он всё понял и пожал плечами, типа “окей, тебе самому виднее”. На этом тему закрыли. Петька отдал мне пакет с одеждой и протянул начатую пачку сигарет.

– Это гиблая хрень, на фиг не надо, – я смял пачку и выбросил в траву. – Ещё и тренер яйца оторвёт.

– Ага, – поржал Петька. – Особенно тебе.

Времени было дохрена, поэтому мы попрощались, я поблагодарил его за одежду и перекус, а потом вернулся в дом к Нике.

Глава 19

Николь

– Тур, это же была тренерская дочка, да?

– Догадливый ты.

– Только не говори, что ты её трахнул.

Я замерла под дверью, чувствуя, как громко и сильно бьётся сердце в груди. Знаю, подслушивать некрасиво. Но я и не хотела. Подошла, чтобы балетки свои убрать и засунуть внутрь газету, чтобы быстрее просохли.