Скоро станет платной. Не откладывайте на "потом"!

Глава 52. Мира

— Ярослав? — заглядываю в палату. От волнения немного дрожат ноги, но я стараюсь об этом не думать. Сейчас важно другое. Я должна набраться храбрости и рассказать ему про Стасика.

— Мира? — удивляется лежащий на больничной койке парень. Он выглядит значительно лучше Максима, но все равно плохо. Темные круги под глазами расползались на добрую половину лица, правая рука в гипсе, левая под капельницей.

— Можно войти? — робко интересуюсь. В глубине души желаю, чтобы Яр ответил отказом. Ведь тогда у меня будет уважительная причина развернуться и уйти, так и не рассказав ему всей правды. Но я стою на пороге, жду ответ и не тороплю.

— Заходи, — произносит с сомнением в голосе. Он насторожен. — Что-то определенно случилось, раз бы решилась ко мне прийти.

Случилось. Только давно. Ты жил и не догадывался, что стал папой. Теперь пришло время обо всем узнать.

Прохожу в палату, останавливаюсь напротив больничной койки. Страшно до одури.

— Значит, в мой душевный порыв ты не веришь? — вопросительно приподнимаю бровь. Поджилки трясутся, нервы не выдерживают, но я должна оставаться стойкой. Яру пора обо всем узнать.

— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в душевный порыв, — произносит без тени сарказма. — Просто так, без причины, ты никогда ко мне не придёшь. Я могу в лепешку разбиться, ты не сможешь меня простить.

— Кто ещё кого после разговора прощать должен, — хмыкаю.

Я столько лет считала Яра чудовищем и гадом из-за всего, через что прошла. Столько ходила и лелеяла свою боль и свою обиду. Что не поняла одного. Сама же никоим образом не лучше.

Ярослав поступил со мной до неприличия подло и низко. Использовал меня, дискредитировал, унижал. Это сейчас я понимаю, что он сам из-за своих чувств ко мне так бесился. И проецировал все те обидные вещи не на меня, а совершал их для себя. Он себе таким образом делал больнее. За светлые чувства наказывал сам себя.

Яр вместе с Максом вывернул руль. Спасти мою жизнь ценой своей был и его осознанным выбором. Он мог погибнуть ради меня, а я даже про сына ему не сказала.

— Ты только меня не проклинай, — прошу.

— Кто ещё кого проклинать должен, — усмехается.

— Что есть, то есть, — пожимаю плечами, прячу теплую улыбку в уголках губ. Зла на Ольховского не держу. После всего, что узнала, мне за него больно невыносимо. — Я тебя простила давно.

— Это радует, — произносит коротко. Рвано. Смотрит вперёд, не отрывает от меня внимательных глаз. — Говори уже, — не прячет эмоций. — Что случилось? Ты была у Макса? На тебе нет лица. Давай выкладывай!

Легко сказать, решиться трудно. Особенно, когда убедила себя никогда ничего ему не рассказывать. Но одно я решила, а другое жизнь. Стасику нужен настоящий папа. Ярослав вправе знать, что у него растет сын.

Смотрю на Ольховского. Глубоко вдыхаю. Задерживаю воздух в лёгких, пытаюсь немного унять волнение. Меня накрывает.

Плевать! Все равно признание неизбежно! Минута, другая уже ничего не решат.

— У тебя есть сын, — произношу на выдохе. В палате повисает мертвая тишина.

Яр молчит. Смотрит на меня полными шока глазами. И ничего не говорит.

— Повтори, — произносит хриплым голосом. Прочищает горло.

— У тебя есть сын. Его зовут Станислав. Ему чуть больше полутора лет и он замечательный мальчик, — говорю уже чуточку громче.

Ярослав замолкает. Проходит несколько самых длинных минут на свете, а он так ничего и не говорит. Держаться становится тяжело. От волнения подкашиваются ноги. Сажусь на стул.

— Ты врешь, — отвергает мои слова. Голос с надрывом. Неверие во взгляде. И непередаваемая боль.