Это про меня - Ася Оболенская

Я кивнула, а потом поднялась со стула и пошла к себе, стараясь следовать совету Доронина, однако выходило из рук вон плохо, потому что только сейчас до меня начал доходить масштаб истории, в которую я умудрилась ввязаться.

Надежда на нормальный разговор с Лушей таяла со скоростью эскимо в сорокаградусную жару, потому что Доронин решил вымещать свое плохое настроение через работу. Нет, Никита ни на кого не орал, он был спокоен, как удав, просто решил выполнить недельный объем работ за день, поэтому, если Светлану Евгеньевну вдруг хватит удар, установить причинно-следственную связь не составит труда. Сомневаюсь, что за все время работы в «Эвите» эта женщина в сумме сделала столько полезного, сколько за сегодня.

Один раз я поинтересовалась у Доронина, почему бы нам не нанять еще работников, пряча под «еще» очевидное «более квалифицированных», однако начальник одарил меня таким злобным взглядом, что дальше предпочла работать молча, размышляя над тем, что же такое задумал отец Алены.

В пять часов вечера сотрудники побежали из офиса быстрее олимпийских спринтеров. Луша также последовала их примеру, одарив меня печальным взглядом и пожав плечами. Я все понимала, поэтому улыбнулась и кивнула, несложно было догадаться, что ее уже ждал Сережа, а поговорить мы могли и завтра. В ответ на такую реакцию, Миронова просияла и скрылась за дверьми.

Я бы тоже с радостью поддалась всеобщей радости по поводу окончания рабочего дня, но, вырвавшись из цепких лап Доронина, достала телефон и с тоской вздохнула.

16.35 Ян: «Буду у «Эвиты» к половине шестого».

Обреченно посмотрев на дверь кабинета Антихриста Станиславовича, который, судя по всему, собирался остаться жить в агентстве, поднялась со своего места и отправилась к начальнику, понимая, что не смогу просидеть полчаса без дела.

– Помощь нужна? – спросила, заглянув.

– Давно в патриоты агентства записалась? – усмехнулся Никита, но на стул рядом с собой указал.

– Стараюсь бороться с внезапными благородными порывами, но пока безуспешно.

Все время до того момента, пока не позвонил Ян, мы провели в тишине, которую нарушал лишь шорох бумаг и щелканье клавиш. Помня реакцию на мое предложение днем, старалась помалкивать, Никита же был настолько погружен в дела, что разговаривать, наверное, просто не мог.

– Приступ великодушия официально завершен? – поинтересовался Доронин, едва я повесила трубку.

– Проявляешь чудеса дедукции, – улыбнулась и, закончив перепечатывать последний документ, отодвинула ноут.

Собрав свои вещи, улыбнулась начальнику и, кивнув, направилась к выходу, на ходу проговорив:

– Завтра принесу мазь для спины, если ты вдруг уснешь за столом.

Никита коротко усмехнулся, но промолчал. В таком состоянии он вообще был подозрительно неразговорчив, однако, когда я уже взялась за ручку, парень все-таки расщедрился.

– До завтра, – а потом добил, добавив: – Спасибо, что помогла.

– Черт, знала бы, что такое услышу, включила б диктофон, – проговорила с улыбкой. – До завтра!

По лестнице практически слетела, не останавливаясь, махнула охраннику на прощание и едва не врезалась в Яна, который стоял в нескольких метрах от входа.

Хотя почему не врезалась? Врезалась, только уже специально. Подбежала и обняла. Порывисто, одновременно ища губы губами.

– Если бы я знал, что ты так отреагируешь на мое опоздание, задержался бы сильней, – усмехнулся Нестеров через несколько минут, когда нам все же удалось поздороваться.

– В таком случае я могу уже не обнять, а придушить, – улыбнулась, уткнувшись в шею. – Какие у нас планы?

– Пойдем гулять?

Я вдохнула теплый весенний воздух, и улыбка стала еще шире.

– Пойдем.

– В бар? – спросил Ян, наверняка намекая на вечер нашего знакомства.

– Через бар.