Это про меня - Ася Оболенская

И вдруг я замерла, потому что смогла осознать, чего мне на самом деле хочется на данный момент. До учащения сердечного ритма, до желания кричать, до дрожи. Это было одновременно так очевидно, но и внезапно словно раскат грома, но спорить с этим выводом было просто глупо, поэтому кивнула, глядя Яну в глаза.

Он же лишь улыбнулся и, сняв с ручки колпачок, протянул ее мне вместе с тетрадкой.

– Тогда напиши.

От этих слов отчаянно затрясла головой, даже испугавшись на мгновение такой бурной реакции со своей стороны. А вот Нестеров, кажется, даже не удивился. Просто кивнул.

– Могу сказать, что ты движешься в правильном направлении, – сказал он. – Держи, скоро пригодится.

Я послушно убрала письменные принадлежности в сумку, все еще пребывая в шоке от такого поворота собственных мыслей, даже не сразу смогла расстегнуть молнию.

– Зайдешь? – спросила через несколько секунд, когда смогла справиться с эмоциями.

– Обязательно, но не сегодня, – Ян аккуратно коснулся ладонью моей щеки, а потом нагнулся и поцеловал.

А мне хотелось смеяться и плакать одновременно, потому что теперь у меня действительно появилась мечта. Только ответа на вопрос о ее смысле до сих пор не было.

* * *

Дорофобия – боязнь получать или делать подарки.

Глава 21. Гедонофобия

Луша вернулась домой во вторник вечером, примерно через полчаса после того, как меня проводил Ян. Устроившись на диване, мы пили чай, наконец-то имея возможность нормально поговорить, потому что на работе Никита по-прежнему не унимался.

– Еще пара таких дней, и Светлане Евгеньевне точно нужно будет скорую вызывать, – со знанием дела комментировала Луша ситуацию в «Эвите».

– Странно, что она вообще еще держится.

– Ага, сама в шоке. Хотя фиг с ней, расскажи мне лучше про себя. Такое ощущение, что мы последний раз нормально общались пару лет назад, – сказала подруга и, сделав глоток чая, сконцентрировала на мне все внимание.

Улыбнулась, не сдерживая эмоций, а потом радостно заявила.

– Кажется, я никогда не была влюблена в Никиту.

В ответ Луша рассмеялась, даже чашку отставила, а потом, выждав театральную паузу очень серьезным голосом спросила:

– Правда?

Тут смех не смогла сдержать уже я.

– Правда! И да, мне нравится Ян.

– А ты ему, – кивнула Миронова. – Видишь, какая я проницательная.

– Гадалок в роду не было? – отшутилась, старательно не желая переходить к более неприятной теме, словно, пока эти слова не прозвучали в слух, то и правдой не были.

– Стеш, я знаю, что он уедет, – резко прервала мои раздумья Миронова.

– Откуда ты… – растерявшись, начала задавать вопрос, но подруга опередила.

– Генка сказал, когда мы домой возвращались. У него настроение уже получше было, разве что время от времени он красочно описывал, в каком гробу видел такой отдых, но, думаю, все же был доволен.

– А про Алену? – пыталась заставить мозг работать, но он сопротивлялся.

– Про то, что они не встречаются, да. В остальном молчит как рыба, а может, просто не знает. Кстати, что там с Аленой?

– Если вкратце, Алена – стерва.

– Я предполагала нечто подобное. Слушай, а играет-то хорошо, – усмехнулась подруга.

– И не говори, у них там вся семья, по ходу, «Оскара» заслуживает.

– Стеш, вы обязательно что-нибудь придумаете! – вновь внезапно сменила тему Луша.

Улыбнулась вполне искренне, забота и желание обнадежить были приятны, а потом посмотрела на тетрадь с ручкой, которые лежали на тумбочке, и кивнула.

– Надеюсь.